Путешествия Лемюэля Гулливера. Дом на дюнах. Владетель Баллантрэ

Воспитательные заведения для мальчиков благородного или знатного происхождения находятся под руководством солидных и образованных педагогов. Одежда и пища детей отличается скромностью и простотой. Они воспитываются в правилах чести, справедливости, храбрости; в них развивают скромность, милосердие, религиозные чувства и любовь к отечеству. Они всегда заняты: на сон и еду уделяется очень немного времени; два часа в день даются для отдыха и физических упражнений. Все остальное время посвящено ученью. До четырех лет детей одевает и раздевает прислуга, но начиная с этого возраста все это они делают сами. Детям никогда не позволяют разговаривать с прислугой. Во время отдыха они всегда находятся под присмотром воспитателя или его помощника. Таким образом они ограждены от всяких сплетен, глупых россказней и дурных влияний. Родителям разрешается посещать своих детей только два раза в год: каждое свидание продолжается не более часа. Поцеловать ребенка им разрешается только при встрече и прощанье. При свидании неотлучно присутствует воспитатель. Он следит за тем, чтобы родители не шептались с детьми, не твердили им разные ласковые слова, не приносили игрушек, лакомств и тому подобного.

Воспитательные заведения для детей среднего дворянства, купцов и ремесленников устроены по тому же образцу. Вся разница заключается в том, что дети, предназначенные быть ремесленниками, с одиннадцати лет обучаются ремеслу, тогда как дети знатных особ продолжают общее образование до пятнадцати лет. Надо заметить, что для старших воспитанников строгость школьного режима несколько смягчается.

В женских воспитательных заведениях девочки знатного происхождения воспитываются почти так же, как и мальчики, только вместо слуг их одевают и раздевают благонравные няни. При этом всегда присутствует воспитательница или ее помощницы. Няням строжайше запрещается рассказывать девочкам какие-нибудь страшные или нелепые сказки или забавлять их глупыми выходками. Виновная в нарушении этого запрета трижды подвергается публичной порке кнутом, заключается на год в тюрьму и затем навсегда ссылается в самую безлюдную часть страны. Благодаря такой системе воспитания молодые дамы в Лилипутии так же стыдятся трусости и глупости, как и мужчины, и относятся с презрением ко всяким украшениям, за исключением благопристойности и опрятности. Я не заметил никакой существенной разницы в воспитании мальчиков и девочек. Только физические упражнения для девочек более легкие да курс наук у них не так обширен, но зато их обучают домоводству. Ибо в Лилипутии считают, что и в высших классах жена должна быть разумной и милой подругой мужа. Когда девице исполнится двенадцать лет, то есть для нее наступит по-тамошнему пора замужества, родители или опекуны берут ее домой, причем прощание молодой девушки с подругами редко обходится без слез.

В женских воспитательных заведениях для низших классов девочек обучают всякого рода работам. Девочки, предназначенные для занятий ремеслами, остаются в воспитательном заведении до семи лет, а остальные до одиннадцати.

Крестьяне и сельские рабочие воспитывают своих детей дома. Так как они занимаются обработкой земли, государство не придает особого значения их образованию. Больные и старики содержатся в богадельнях; нищенство неизвестно в империи.

Но, быть может, любознательному читателю будет интересно узнать, как я жил и чем занимался в этой стране. Ведь я пробыл здесь девять месяцев и тринадцать дней.

Я всегда питал склонность к ручному труду. Теперь мои навыки в столярном искусстве сослужили мне большую службу: из самых больших деревьев королевского парка я сделал себе довольно удобные стол и стулья.

Двести швей получили приказ сшить для меня рубахи, постельное и столовое белье из самого прочного и грубого полотна, какое нашлось в стране. Но и это полотно оказалось тоньше нашей самой тонкой кисеи. Поэтому швеям пришлось простегать несколько кусков, чтобы получить подходящую ткань. Самые крупные куски полотна достигают в длину трех футов при ширине в три дюйма. Чтобы белошвейки могли снять с меня мерку, я лег на землю. Одна швея стала около моей шеи, другая у колена; они держали за концы туго натянутую веревку; третья же смерила длину веревки линейкой в один дюйм. Затем они смерили большой палец правой руки. Больше им ничего не было нужно. Зная, что окружность кисти вдвое больше окружности большого пальца, а окружность шеи вдвое больше окружности кисти, они сшили мне белье как раз по росту. Образцом для них послужила моя старая рубашка, которую я аккуратно разостлал на земле.

Тогда же тремстам портным было поручено сшить мне костюм. Я стал на колени. Портные приставили к моему туловищу лестницу; по этой лестнице один из них взобрался ко мне на плечо и спустил отвес от воротника до полу, чтобы определить длину кафтана. Рукава и талию я смерил сам.