Путешествия Лемюэля Гулливера. Дом на дюнах. Владетель Баллантрэ

Капитана очень заинтересовало, почему я так громко говорю, и он спросил меня, не страдали ли глухотой король и королева той страны, где я жил. Я объяснил ему, что это — следствие долгого пребывания среди великанов. Чтобы разговаривать с ними, мне приходилось говорить так, как говорят с человеком, стоящим на верхушке колокольни.

В свою очередь, я признался, что, слушая его, я не могу отделаться от впечатления, будто он говорит шепотом. Я поведал ему и о другом моем впечатлении: когда я попал на корабль и вокруг меня столпились матросы, они показались мне самыми ничтожными по своим размерам существами, какие только я когда-либо видел. И в самом деле, глаза мои до того привыкли к предметам чудовищной величины, что я не мог смотреть на себя в зеркало, так как это порождало во мне очень неприятные мысли о моем ничтожестве.

Капитан сказал, что за ужином я, как он заметил, с большим удивлением рассматривал каждый предмет и часто едва удерживался от смеха. Не зная, чем объяснить такое странное поведение, он приписал его некоторому расстройству моих умственных способностей.

Я ответил, что его наблюдения совершенно правильны, но пусть он сам рассудит, мог ли я не рассмеяться при виде блюда величиной в три пенса, свиного окорока, который можно было съесть в один прием, чашки, напоминавшей скорлупу ореха, и тому подобного.

Капитан отлично понял мою шутку и весело ответил мне старой английской поговоркой, что у меня глаза больше желудка, так как он не заметил у меня большого аппетита, несмотря на то что я постился в течение целого дня. Продолжая смеяться, он заявил, что заплатил бы сто фунтов за удовольствие посмотреть, как орел нес мой ящик в клюве и как я упал в море с такой страшной высоты. Должно быть, это было поистине удивительное зрелище, достойное описания в поучение грядущим поколениям.

Капитан побывал в Тонкине, а на обратном пути в Англию корабль был отнесен на северо-восток, к 44° северной широты и 143° восточной долготы. Но спустя два дня после того, как я был взят на борт, мы встретили пассатный ветер и долго шли к югу; миновав Новую Голландию, взяли курс на запад-юго-запад, потом на юго-юго-запад и, наконец, обогнули мыс Доброй Надежды. Наше плавание было весьма счастливо, и я не буду утомлять читателя его описанием. Раз или два капитан заходил в порты запастись провизией и свежей водой. Но я ни разу не сходил с корабля до самого прибытия в Даунс, что произошло 3 июня 1706 года, через девять месяцев после моего освобождения. Я предложил капитану в уплату за мое пребывание на корабле все, что у меня было, но он не согласился взять ни одного фартинга. Мы дружески простились, и я взял с него слово навестить меня в Редрифе. Я нанял лошадь и проводника за пять шиллингов, взятых в долг у капитана.

Разглядывая по пути домой крошечные деревья и дома, людей и домашних животных, я часто воображал себя в Лилипутии. Я боялся раздавить встречавшихся на пути прохожих и нередко громко кричал, чтобы они посторонились. Эта грубость едва не обошлась мне очень дорого: раз или два мне чуть не раскроили череп. Я с трудом узнавал окрестные места, и мне пришлось спрашивать дорогу к моему дому. Слуга отворил дверь. Переступая через порог, я низко нагнул голову (как гусь под воротами), чтобы не стукнуться о притолоку. Жена выбежала мне навстречу и хотела обнять меня. Но я склонился ниже ее колен, полагая, что иначе ей не дотянуться до моего лица. Дочь стала на колени, ожидая моего благословения. Но я так привык задирать голову, общаясь с великанами, что и не заметил ее. На слуг и двух или трех случившихся в доме друзей я смотрел сверху вниз, как смотрит великан на пигмеев. Я попенял жене, что она, верно, чересчур экономила, так как и она и дочь превратились в каких-то жалких заморышей. Словом, я вел себя так странно, что у моих близких зародилось подозрение, не сошел ли я с ума. Я упоминаю здесь об этом только для того, чтобы показать, как велика сила привычки и предубеждения.

Скоро все недоразумения между мной, семьей и друзьями уладились, но жена торжественно заявила, что больше я никогда не увижу моря. Однако же злая судьба распорядилась иначе, и — как читатель скоро узнает — даже жена не могла удержать меня на родине. Этим я оканчиваю вторую часть истории моих злосчастных путешествий.

Часть третья ПУТЕШЕСТВИЕ В ЛАПУТУ, БАЛЬНИБАРБИ, ЛАГГНЕГГ, ГЛАББДОБДРИБ И ЯПОНИЮ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Автор отправляется в третье путешествие. Он захвачен пиратами. Злой голландец. Автор на пустынном острове. Автора принимают за Лапуту.