Путешествия на другую сторону света

«Сомневаюсь, что местные жители принесут вам райских птиц или многое расскажут вам о деревьях, на которых они танцуют. Они довольно ревнивы и скрытны в отношении своих птиц. Если у кого-нибудь на его земле есть дерево для танцев, то все птицы, которые к нему слетаются, считаются его собственностью, даже если они пролетают над чужой землей. Он может наблюдать за молодой птицей несколько лет, ожидая, пока у нее отрастут перья, так что он очень расстроится, если кто-то другой успеет подстрелить ее раньше его, когда перья уже находятся во всей красе. Из всех дел, которые мне приходится пытаться рассматривать в местном суде, самыми проблемными и кровопролитными являются ссоры по поводу земли, женщин и райских птиц — не обязательно в таком порядке. Так что, как вы понимаете, они не любят, когда незнакомцы знают, где находятся деревья. Тем не менее я попросил лулуая станции прийти сегодня утром и попробую убедить его рассказать вам что-нибудь».

Когда пришел лулуай, он встал в дверях и почтительно кивнул, когда Барри быстро заговорил с ним на пиджине. «Если вы пойдете с ним, — сказал мне Барри, — он покажет вам дерево для танцев».

Я последовал за лулуаем по скачкообразно спускающейся грязной тропе от дома через плац и лежащую за ним маленькую деревню. Вскоре здания станции были далеко позади. Мы шли по густому лесу — влажным зарослям деревьев и ползучих растений, перемежающихся элегантными папоротниками. Наконец мы подошли к гигантскому фиговому дереву, которое возвышалось над окружающим его бушем. На его массивном морщинистом стволе была вырезана лестница с насечками. Должно быть, они были сделаны уже давно, так как их края смягчились и скрылись за отросшей корой. Посмотрев вверх, на ветви, я увидел грубую деревянную хижину на высоте 12 метров над землей. Лулуай с помощью жестов и пиджина объяснил, что птицы прилетают потанцевать на ветке в нескольких метрах от хижины. Когда приходит время, ночью он забирается в укрытие и ждет до рассвета с луком и стрелами наготове. С восходом солнца самец прилетает на ветку и начинает свое представление. Тогда один звук спущенной тетивы лука превратит напыщенный и яркий фонтан перьев в неподвижный окровавленный труп.

Я с трудом забрался на ствол, цепляясь за свисающие жилистые побеги, и увидел ветку, на которой танцевали птицы. Она недавно использовалась, поскольку кора была очищена от побегов, и на ней были следы свежих царапин. Учитывая возраст насечек внизу, было ясно, что засада используется уже много лет. Здесь, должно быть, были убиты целые поколения птиц.

Листва фигового дерева была настолько пышной, что ни с земли, ни, как я понял потом, из самой засады невозможно было ясно рассмотреть место, где танцует птица. Этого было достаточно, чтобы прицелиться из ружья, но не для камеры. Здесь мы снимать не сможем, даже если какие-то птицы остались в живых, чтобы потанцевать.

Когда я спустился, я спросил у лулуая, бывают ли на дереве еще птицы с перьями. Он покачал головой. Возвращаясь на станцию, мы прошли мимо его хижины. Он оставил меня на мгновение, заполз в хижину и вернулся с сухой шкуркой райской птицы. Сквозь ее клюв была продета ветка бамбука, чтобы на головном уборе ее можно было закрепить головой вниз, а великолепными перьями — вверх. Он подстрелил ее неделей ранее на фиговом дереве.

На следующий день плац наводнила тысяча представителей племени мильма. Они пришли не из района неподалеку от Табибуги, а из местности, которая находилась практически в целом дне пути на другой стороне одного из больших притоков реки Джими. Два года назад они воевали с маракасами, аборигенами Табибуги, и именно эта война вынудила построить здесь патрульный пост. Когда здесь появился Барри, он обнаружил, что мильма были изгнаны маракасами со своей земли и деревень. Первым делом он приказал маракасам оставить свою новоприобретенную территорию и восстановил мильма на их исконных племенных землях. Теперь они раз в неделю приходили на патрульный пост, принося с собой маниоку, папайю, ямс и сахарный тростник, который нужен был Барри, чтобы кормить сотрудников станции, и обменивали их на ножи, ракушки и ткани из хранилища Барри. Барри был вынужден выделять для этих визитов специальный день недели, чтобы следить за тем, что на станции не будет большого скопления маракасов, если встреча двух врагов приведет к новым вспышкам старых ссор.