Путешествия на другую сторону света

Мы последовали за ним вниз по течению ручья к реке и увидели еще большую группу людей, сидящих среди кучки валунов на берегу и шлифующих и полирующих топоры. Они использовали точильные камни из крупного песчаника, и толмач сказал нам, что их тоже находят в виде валунов из реки. Не существует единообразного метода работы. Один мужчина вставил свой точильный камень в мягкий стебель банановой пальмы и, держа его перед собой, ритмично тер о него лезвие топора со всех сторон, останавливаясь каждые несколько минут, чтобы окунуть лезвие в реку и оценить результат. Другой делал наоборот: положил лезвие на землю и методично шлифовал его довольно маленьким точильным камнем. Те, кто уже закончил работу над головкой топора, аккуратно обтесывали режущий край. Другие делали деревянные топорища, плели декоративные тростниковые чехлы и переплетали деревянные рукоятки.

Полировка лезвия топора

Я спросил переводчика, сколько времени нужно, чтобы закончить один топор. «Иногда три луны, — ответил он. — Иногда шесть лун».

Если это так, то лишь потому, что люди подходили к своей работе без всякой спешки, поскольку, судя по тому, что мы видели, я убедился, что, если бы человек был готов упорно трудиться каждый день, он мог бы закончить один топор за две-три недели. Но нелепая всецелая поглощенность задачей — в значительной мере западная привычка; эти люди работали только тогда, когда чувствовали расположение к работе.

Установка рукоятки

Это была удивительная сцена: наблюдая за этими полуголыми ремесленниками, за их головными уборами из перьев, которые качались во время работы, слушая их песнопения, почти заглушавшие шум реки, мы наблюдали жизнь каменного века. Но мое внимание привлекла одна значительная чужеродная деталь. Один человек, во всех других отношениях похожий на своих товарищей, делал последние штрихи на своей рукоятке не каменным лезвием, а блестящим металлическим ножом. Если мы и наблюдали каменный век, то мы застали один из его последних этапов. Кроме того, у топоров, которые делали эти мастера, не было реальной прикладной функции. Лезвия были слишком тонкими, размах — слишком широким, режущий край был слишком тонким, чтобы топор можно было использовать по назначению. Если бы им рубили дерево, он бы раскололся и разбился. В бою его огромное громоздкое топорище было бы чрезвычайно неудобным.

Готовый топор

Эти топоры были больше, вычурнее и декоративнее короткого, покрытого сажей рабочего образца с острым как сталь лезвием, который я приобрел в Квибуне; но, на мой взгляд, они, несомненно, не имели практической ценности. Несмотря на великолепный внешний вид, они были декоративными и нефункциональными. Эти мужчины делали их только для ритуальных целей — для демонстрации на синг-синге или, возможно, для того, чтобы включить их в выкуп за невесту, поскольку иногда этого требовал обычай.

В будущем с каменными топорами могут произойти две вещи. Когда мастера поймут, что их изделия больше не пригодны для дела, они могут начать использовать более мягкий и легко обрабатываемый камень и делать клинки еще более декоративными; или же племенные традиции, уже ослабленные учением миссионеров, больше не будут требовать присутствия топоров на ритуальных церемониях. Когда это произойдет, каменный век в этой части Новой Гвинеи закончится.

В ту ночь, когда мы сидели в домике, на веранде появился с сообщением разукрашенный туземец. К моей радости, он принес его в треснутой палке. Я едва поверил в существование такого обычая, так напомнившего старые приключенческие романы, но у аборигенов Новой Гвинеи нет карманов в их скудных одеяниях, негде хранить письмо, чтобы не помять и не испачкать, и треснутая палка все еще служит лучшим решением.

Я снял завязку сверху и достал письмо. Оно было от Барри. Он закончил свои дела в Табибуге и присоединится к нам на следующий день.

Я позвал толмача с веранды и объяснил, что мы должны задержаться в Менжиме еще на один день, пока не прибудет патрульный офицер. Теперь, когда я увидел «камень-топор», я хотел бы увидеть «райскую птицу, делающую синг-синг на дивай» (поскольку мы путешествовали без европейцев, наш уровень пиджина подрос, и diwai, «дерево», стало одним из недавно усвоенных мною слов). Я подчеркнул, что мы не причиним вреда птицам, не будем стрелять в них и не будем пытаться их поймать. Мы хотели только посмотреть на них и направить на них нашу «коробку-картинку». Если кто-нибудь покажет нам танцующих птиц, я дам ему жемчужную ракушку высочайшего качества — «первую ракушку».

Глаза переводчика сверкнули. Он сказал: «Я знаю. Дерево птицы рядом».

С трудом веря в нашу удачу, я договорился, что он должен забрать нас завтра рано утром и отвести к дереву. «Мы не видим райскую птицу, — предупредил я, — мы не даем ракушку».