Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1874—1887). Том 2

18 окmября. Утром перебывало на шхуне много туземцев. Мы бросили якорь. Я стал собираться на берег. Одному из туземцев, физиономия которого мне понравилась, по имени Каду, я дал позавтракать (бисквит, вареного риса с сахаром и банан), а затем предложил ему ехать с ним в Сорри, который находился, по крайней мере, в 2.5 мили от нашего якорного места. Захватив необходимое, чтобы провести ночь в деревне, я спустился в пирогу Каду, которому, очевидно, понравилось мое доверие к нему. Всем встречающимся пирогам мои спутники сочли нужным объявлять мое имя и известие, что я отправляюсь жить в Сорри. Островок Сорри немного больше островка Андра, и на нем живет, кажется, значительно больше людей, чем на последнем. Как и там, хижины разбросаны группами. Мы подъехали к одной, более значительной, которую туземцы называют здесь Совай. В этом месте, недалеко от берега, находились несколько изгородей; то были род акварий, где сохранялись черепахи живыми. Пирога была вытащена на берег, близ площадки, представляющей центр деревни Совай. Хижины были очень скучены. Только перед ум-камаль, который здесь называется ум-каман, было оставлено больше места кругом. Семейные хижины были большею частью обнесены забором. Поручив мои вещи Каду, я отправился в сопровождении нескольких человек по тропинке осматривать другие части острова. Побывал в двух деревнях, в которых не нашел ничего особенного, кроме выделки ожерельев, так называемого здесь «соуль», а в другой мне повстречалась какая-то больная (вероятно, страдавшая лепрой) с закрытым листьями лицом. При моем приближении сопровождавшие меня люди прогнали ее, говоря при этом, что она «релан» (нехороший) и затыкая себе нос, старались объяснить, что от нее пахнет. Мне хотелось посмотреть ее ближе, но окружающие не допустили этого, повторяя «релан, релан». У одной хижины молодая женщина весьма странным образом укачивала ребенка. Последний находился в мешке, шнурок которого обхватывал лоб женщины, а сам лежал на спине. Мешок был просторный, так что несколькомесячному ребенку, лежащему на дне его, места было довольно. Тело ребенка приходилось как раз над задним фартуком женщины. Убаюкивание состояло в том, что мать, придерживаясь одной рукою за изгородь, раскачивала среднюю часть тела, надеясь толчками усыпить свое кричащее чадо. Это ей действительно удалось, но только при самой усиленной гимнастике. Забыв захватить с собою конденсированное молоко (мою главную пищу в настоящее время), я ничего не мог найти в деревне, чтобы поесть. Таро, варенный и печенный в золе, я не мог тронуть, достаточно спелых бананов не нашлось, полусырые не годились. Пришлось удовольствоваться несколькими глотками воды кокосового ореха и лечь голодным на «кэяу» (род широкой скамьи).

19 октября. Проспал очень скверно, так как циновка, покрывавшая кушетку, не делала досок ее более мягкими, а задние перекладины ее представляли довольно неудобную подушку. Первым делом надо было подумать о лучшем помещении, и, осмотрев деревню, я остановился на небольшой хижине — род небольшого камана — и решил переселиться туда. Пришлось отправиться на шхуну за вещами, и к вечеру я устроился довольно удобно в моем новом помещении. Все туземцы были очень заняты варкою трепанга и устройством коптилки. Заметил, между прочим, очень рослого туземца, который с сознанием собственного достоинства позволил себя смерить. Он оказался 1765 мм вышины. Мой приятель Каду только немногим ниже его. Видел вчера, проходя по деревням, несколько крупных экземпляров женщин, но они убежали при моем приближении.

20 октября. Ходил на охоту, чтобы добыть несколько свежей провизии. Голубей, как на острове Андра, здесь много. Мне попались два экземпляра голубя. Очень толковый мальчишка, лет двенадцати, по имени Варай, сопровождал меня на охоту. Проходя мимо окруженного плетнем места позади деревни, я захотел знать, для чего оно. Варай стал показывать на резанье горла, но я не мог добиться, кого здесь режут — людей или свиней. Суп, сваренный мной из голубей, оказался очень хорошим, несмотря на то, что пришлось есть его без соли — забыл захватить ее на шхуне. Но я прожил в Новой Гвинее целых десять месяцев без нее, и это обстоятельство не уменьшило моего аппетита. В продолжение дня я сделал несколько рисунков, смерил несколько голов и выучился нескольким словам здешнего диалекта. Перед заходом солнца пролежал с полчаса в море, наслаждаясь теплотою воды и воздуха. Никого из белых со шхуны целый день не видал и радуюсь, что устроился почти вне деревни.

21 октября. В одной из хижин, недалеко от моей, всю ночь плакали и выли две или три женщины, иногда слышен был голос и мужчины. Я думал, что кто-нибудь умер или умирает. Утром, однако, узнал, что причиной этого вытья была случайная смерть свиньи, принадлежавшей хозяевам. Здесь, как и в Новой Гвинее, женщины нередко вскармливают поросят собственным молоком. Это обстоятельство может служить поводом большой нежности женщин к свиньям, вскормленным таким образом.