Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1874—1887). Том 2

12 февраля. К 5 часам был уже на пароходе. Снявшись в 6, часа через два «Элленгован» бросил якорь в трех милях от дома миссионера. Деревня Хура, или Хула, была расположена не на материке, а состояла из длинного ряда хижин, построенных на сваях в воде, в расстоянии от четверти до полумили от берега; длинный ряд их был разделен на несколько групп. Когда мы проезжали мимо, большое число свай, на которых стояли хижины, а также кривизна и сучковатость их бросились мне в глаза. Перед каждой хижиной был род веранды или платформы, обращенной, как и двери всех хижин, к берегу, с весьма примитивной лестницей, спускавшейся в воду. Все эти хижины казались наскоро построенными, причем главное внимание было обращено более на солидность, чем на красоту. Отправляясь в шлюпке на берег, мы встретили несколько туземцев, которые плыли от хижин к берегу, держа разные предметы в одной руке над головой, чтобы не замочить их. Между туземцами находилось несколько женщин с грудными детьми за спиной. На берегу стояли только две или три хижины и довольно большой дом миссионера, также построенный на сваях. Здесь жил г. Безвик. К дому примыкали довольно значительный сад и огород, так что вся усадьба миссионера занимала мысок бухты Кало, противоположный мыс которого был занят деревней Карепуна. По прямой линии расстояние между обоими мысами небольшое, но судам, даже таким маленьким, как «Элленгован», приходится выходить далеко в море, чтобы обогнуть рифы около деревни Хура.

У дома миссионера собралась толпа туземцев, и, осматривая их, я заметил, что внешностью и татуировкой они не отличались от жителей Карепуны. Безвик представил мне одну из женщин как образец татуировки. У этой женщины, лет двадцати или двадцати двух, положительно вся поверхность тела, ото лба до ногтей ног, была покрыта разными фигурами татуировки; из частей тела, покрытых у взрослых волосами, единственно кожа головы была не татуирована. В этом отношении ее перещеголяла только одна женщина из той же деревни, которая сбрила себе волосы на голове, чтобы нататуировать и на ней несколько орнаментов. Так как волосы на голове не были выщипаны как на других частях тела, то ей приходилось выбривать себе волосы, когда они вырастают.

Безвик показал мне также очень курьезный инструмент, род орудия, который туземцы употребляют во время войны, когда преследуют неприятелей. Туземное название этого инструмента «коро»; он состоит из небольшого копья, к которому прикреплена петля из ротанга; оба конца петли, связанные с копьем, образуют ручку. Преследующий старается накинуть на голову преследуемого коро и вонзить ему копье в затылок или шею неожиданным толчком, а затем, притягивая к себе назад противника, он валит его, приканчивает и отрезает голову с помощью бамбукового ножа, который для этой цели туземцы носят за браслетом на руке. Мне захотелось посмотреть если не убийство, то по крайней мере употребление коро при преследовании, и за небольшое количество табаку я доставил себе эту забаву. Я отправился затем в одну из хижин и нашел ее почти пустой. Кроме очага, состоящего из плоского ящика с землей, и нескольких сетей и оружия, ничего не было; пол из кривых палок разной толщины с множеством щелей был очень неудобен; по крайней мере в башмаках ходить по нему было небезопасно — того и гляди, провалишься; туземцы же ходят босыми ногами по этим жердям с большим проворством. На веранде я примостился и нарисовал соседнюю хижину, которая может служить здесь образчиком этих построек. Длинный конек хижины выдвигается метра на полтора над верандой; к нему были прикреплены на длинной веревке разные предметы: листья, скорлупы сухих кокосовых орехов, перья и т. п. Движимые ветром, они производят разнообразный шум, сообразно силе ветра. Смотря на детей, не умеющих еще ходить, а ползающих по дырявой веранде без перил, я удивился, что несчастных случаев встречается, как говорят, очень мало.

Пока я рисовал, постоянное сообщение вплавь от хижин к берегу и обратно не прерывалось.

13 февраля. В 5 часов утра отправились далее. Часа через два подошли к деревне, также построенной на сваях, называющейся Тупузелей. Туземный миссионер выехал к нам навстречу. Много пирог окружило пароход, и туземцы усердно продавали перья райских птиц, черепаховую скорлупу и каменные топоры, которые быстро выводятся здесь из употребления и заменяются железными; туземцы охотно отдавали топоры без ручки за кусок табаку.

Рисунки татуировки женщин здесь те же, как и в Карепуне.

Съезжая на берег, я насчитал 83 хижины. Чальмерс предложил мне посмотреть на площадку, где туземцы в известное время года и при каких-нибудь чрезвычайных событиях устраивают свои пиршества и пляшут. По одну сторону площадки воздвигнуты 4 «попокатубу», или платформы, где во время пиршества туземцы развешивают и раскладывают свои съестные припасы. Собственно попокатубу соответствует так называемой барле на берегу Маклая; только бревна, из которых она была построена, очень толсты и покрыты резьбой.