Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1874—1887). Том 2

14 апреля. Пляска туземцев продолжалась до 2 часов ночи, так что едва я заснул, как пришлось встать. В четверть пятого в темноте мы верхом были уже на обратном пути. В 11 прибыли в Conception, где нас ожидали с обедом pere Montrouzier и pere Tomassin. Узнал от них немало интересного о туземцах и смерил две интересные головы, доказывающие, несомненно, деформацию черепа, которой подвергаются здесь дети в первые месяцы жизни.

Мы вышли осмотреть деревню, лежащую у самого морского берега. Влияние миссионеров отозвалось на постройке хижин, утративших туземный характер, на самих туземцах, заменивших свой первобытный костюм разнокалиберным европейским отрепьем, и на всей домашней обстановке. Во многих хижинах я нашел, кроме больших лубочных изображений Пресвятой Девы и разных святых, также столы и стулья. Все жители этой деревни номинально христиане, и дети при нашем приближении сбегались целовать руку патера. Между детьми я заметил несколько прямоволосых, головки которых резко отличались от черных, курчавоволосых. Близость европейского населения и благосклонность женщин к европейцам вообще легко объясняет это явление.

Pere Montrouzier отвез меня вечером в Нумею.

15 апреля. По приказанию губернатора в мое распоряжение был прислан небольшой пароходик для осмотра так называемого Оle Nout, где находится главная тюрьма. Повидавшись с commendant de la place, который мне дал проводника, отправился в тюрьму. Несколько отдельных зданий окружены высокой стеной. Первое, в которое мы вошли, служило спальней заключенным. По обеим сторонам длинного прохода находились маленькие камеры для одного или двух человек. Постели везде заменены койками, которые на день скатывались и висели на одной из стен. Каждая камера была снабжена тяжелой, окованной дверью с небольшим окошечком. Вечером посредине коридора зажигают фонари.

Затем я осмотрел мастерские — столярную, кузнечную, портняжную. В этих помещениях было светло, прохладно и просторно. Некоторые из заключенных работали усердно и, казалось, интересовались работой.

Больница хорошо содержится и отлично вентилирована. Заключенные едят три раза в день; получают кофе, вино три раза в неделю, и вообще в этом отношении им хорошо.

С Оle Nout я переехал на полуостров Ducos, где познакомился с commendant Bascans. Ha этом полуострове поселены коммунары.

В довольно обширной долине построены небольшие домики с садиками, назначенные одному или двум (по желанию); здесь они пользовались значительной свободой и могли делать, что хотели. Им отпускается каждый день паек. Многие из них разводят небольшие огородики для личного обихода. Два раза в неделю по очереди их отпускают в Нумею, где они могут сбывать свои произведения, так как между ними есть очень хорошие мастеровые и даже художники.

Я был рад, когда окончил осмотр этих учреждений для ссыльных.

Место заключения женщин находится на том же полуострове, но ехать туда было поздно, а завтрашним днем я уже располагать не могу.

Вечером обедал в «Cercle», здешнем клубе, ресторан которого содержится каким-то графом. Обед был очень хорош. На площади перед «Cercle» играла музыка с «Victorieuse», и все европейское население разгуливало по пыльной и некрасивой площади.

19 апреля. При маловетрии на четвертый день шхуна находилась в канале «Вудин» между островом Vea и Новой Каледонией. Лоцман сообщил мне, что прежде на этом острове было более 1000 человек туземного населения, теперь же остается менее сотни. Причина этого уменьшения — различные эпидемии, занесенные европейцами. Лоцман винил также миссионеров, которые, по его словам, сильно вмешиваются в домашнюю жизнь туземцев, запугивая их адом.

Между растительностью новокаледонийская ель характеристична. Кругом почти нет признаков жизни. На берегу находится военный пост и телеграфная станция. От одного из служащих я приобрел несколько земноводных раковин.

20 апреля. По случаю штиля не могли сняться. Отправился на берег. Дети французского унтер-офицера и жены его туземки Новой Каледонии (очень темной и курчавоволосой) были замечательно светлокожи с темно-каштановыми волосами, вьющимися и мягкими. В Южной Европе внешность их не отличалась бы резко от других детей. Они казались здоровыми и рослыми для своих лет. Поднялся сильный ветер, и чтобы добраться до шхуны, потребовалось четыре с половиной часа.

24 апреля. Три дня погода была шквалистая, дождливая, холодная, и очень непостоянный ветер заставил нас, ежечасно надеявшихся уйти, простоять на якоре. Утром пришла небольшая казенная шхуна с чиновником, посланным капитаном над портом Нумеи, с приказанием от губернатора отправиться сейчас же далее или вернуться в Нумею. Такое приказание показалось сперва смешным шкиперу американцу, но он не замедлил послушаться, когда узнал, что причина этого приказания была — возможность бегства каторжников из Pеnitenciere, которые могли бы нахлынуть неожиданно и, перерезав всех, захватить судно. Несмотря на противный ветер, дождь, мы снялись.