Путешествия от себя – к себе, в радиусе от центра Вселенной

Дмитрий рассказывал, что просыпается утром с единственной целью «поболтать бы с кем-нибудь по-русски», отдохнуть душой. С утра он забывал даже элементарные английские слова, сны ему снились тоже «русские», особенно тяжело Дмитрию давались тяжеловесные английские времена. Он совершенно не способен был на лингвистические рекорды, что знал, то знал, а новое ему не давалось. «Болтать о том, о сем – это чисто русская привычка», – считал Дмитрий. «В Канаде совершенно не умеют болтать добродушно-доверительно и при этом легко, в сущности, ни о чем, «за жисть» или, наоборот, изысканно и томно вести беседу, вставляя в речь имена известных поэтов, художников, актеров, разумеется, кстати. А чего стоит национальный русский степ о политике и правительстве?! Это же суть русской городской жизни, особенно в таких мегаполисах, как Москва и Петербург»

При воспоминании о Питере, где Кротов заканчивал Университет, эмигрант просто светлел душой и неизменно оживлялся. «Может, рванем в Питер?!» – как-то совсем уж неожиданно предложил он, обращаясь непонятно к кому. Впрочем, дальше этого ностальгического возгласа у Кротова ничего не пошло.

Юрий не любил Дмитрия. Лиде он объяснил свою антипатию тем, что ему не нравятся цветистые словеса соотечественника, то, что тот без всякого пиетета относился к английскому языку, а также тот факт, что Кротов не считает канадскую науку сильной. Однако девушка подозревала, что антипатия Юрия имеет более глубокие корни. Когда Лида предлагала Юре сходить в гости к Дмитрию, тот неизменно отказывался. Когда Дмитрий заходил «поболтать» к ним, Юрий уходил на их крошечную кухню, едва выдавив из себя «Привет», и начинал демонстративно перемывать посуду.

Лиде не нравилось также то, что Юрий вел себя так неуважительно по отношению к человеку, который был намного старше его возрастом и достиг серьезных успехов в науке. Юрий относился к Дмитрию Феофановичу Кротову с подозрительностью, недоверием и даже с какой-то брезгливостью. Он не говорил Дмитрию ничего обидного в лицо, но слушал его с неприятной улыбкой : «мол, говори-говори, старина, меня ты лично ни в чем не убедишь, да и вообще мне это мало интересно».

Итак, Дмитрий не хотел сходиться с Дмитрием Феофановичем и другими эмигрантами. Скорее всего, он не стал бы дружить и с Берни, хотя тот был очень образован. Юрий упорно никого не желал пускать в свой внутренний мир. Лида уже поняла это. Его невеста была, пожалуй, единственным человеком за последние два-три года, которому, то есть которой он позволил занять определенное место в его жизни и раскрыл некоторые секреты. Впрочем, большую роль здесь сыграло сильное сексуальное влечение. На самом деле ведь Лида тоже не знала, ценит ли он ее ум, ее интеллект. Он никогда ничего не говорил по этому поводу.

Скрытность Юрия была болезненной, какой-то психически-напряженной – складывалось такое ощущение, что какие-то особые обстоятельства его непростой жизни принудили его к этому. Лидия догадывалась, что там, за внутренними дверями его личности скрывались скорее всего нелицеприятные истории, аморальные и, может быть даже, криминальные. Но она успокаивала себя тем, что к их отношениям мужчины и женщины это не имеет никакого отношения.

***

Прошло, точнее промелькнуло, еще несколько месяцев. Юрий много работал, даже дома, до двух-трех ночи, он что-то увлеченно писал, всегда был занят и озабочен. Лидия же удовлетворяла свою тягу к общению в своем социальном агентстве, клиентки рассказывали ей свои истории до мельчайших деталей – вряд ли они вели бы себя подобным образом с Юрием. Лидия даже подумывала стать профессиональным социальным работником.

Ей бы хотелось поговорить со своим женихом о будущем: о работе – ее и его, перспективах жизни в Канаде, кстати, и о свадьбе. Но Юрий был погружен в самого себя. Лидия планировала попасть хотя бы в притвор, в прихожую интеллектуальных, точнее душевных чертогов своего мужчины, о центре, парадных покоях она пока даже не мечтала.

И вдруг Юрка совершенно просто, за завтраком сказал:

– Слушай, пора нам отдохнуть в каком-то приличном ресторане и поговорить по душам, как-то много всего накопилось. Можно сходить в японский ресторан. Хотя нет, там много суеты, готовят прямо при тебе, стучат сковородками. Итак, приглашаю тебя в традиционный северо-американский паб.

– Неужели? – Лидия обрадовалась, подбежала к Юрию и буквально сразила его страстным поцелуем.

В пабе было уютно, спокойно, атмосфера вечерней неторопливости и праздности располагала к хорошему разговору.

– Вот что я решил, – сказал Юрий, ласково глядя на подругу. – Или сначала выпьем?

– Нет, сначала скажи. Что-то новое и интригующее, да? – ответила Лида, а про себя подумала: «Наверное, что-то хочет сказать про свадьбу»