Путешествия по Африке

Переход к Гумбе тоже был обходом, потому что 31 декабря пришлось двинуться на север и лишь потом идти на юго-восток к местности южнее Багинзе. От Куры маршрут изменился и пошел на северо-восток до Иббы. Слабохолмистая страна представляла собой степь с редким кустарником. Воды болотистых лугов собирались рекой Буфуру, текущей к Иббе. Мы перешли ее 1 января 1884 года по дороге к драгоману Узинги. Река была там неглубока и имела в ширину десять шагов. Люди везде приветливо встречали нас и хорошо кормили, хотя мабугуру лишь недавно бежали сюда. Они совсем недавно посеяли и собрали урожай, правда, из хороших семян, превосходной белой дурры из Макарака.

В округе Белледи, который уже входил в управление Эмин-бея, — это была самая восточная точка моего путешествия 1877 года, — в то время находилась станция Омбамба. Там, следовательно, была моя ближайшая цель, там сходилось мое нынешнее путешествие с предыдущим.

Полученные у драгомана Узинги новые носильщики имели приказ вести меня туда, и мы двинулись без промедления. Но все получилось по-другому, и опять пришлось делать обход к северу. Направление на северо-восток пришлось вскоре оставить и двинуться сначала западнее, а потом восточнее Иббы на север. Река, шириной в пятнадцать шагов и глубиной в это время в один фут, содержала много красного песка. Хотя взятое на север направление заставляло призадумываться, но носильщики утверждали, что другая дорога им неизвестна, и я могу по этой дороге попасть на станцию еще в тот же день. Мы двигались по однообразной, ненаселенной вширь и вдаль степи, по которой текли к Иббе маленькие, часто заросшие папирусом болотистые речки. Цаца, река почти такая же большая, как Ибба, впадает в нее с востока. Мы перешли речку Цацу и попали в область, густо заселенную племенем мабугуру. Дорога снова пошла некоторое время вдоль восточного берега Иббы. Река образует там широкий бассейн, и богатая растительность, высокие деревья, кустарники и лианы придавали изгибу реки неизъяснимую красоту. Среди горных кряжей на востоке я опознал, как мне показалось, знакомую мне уже раньше столообразную гору Зилеи, и это утвердило меня в мнении, что мы находимся не на дороге к округу Белледи. Действительно, я оказался прав, когда в конце дня мы снова попали к одному из драгоманов Абдуллахи. К востоку от него, притом неподалеку, действительно имелась станция, но это была зериба Абдуллахи в пограничной области Бахр-эль-Газаль и Гат-эль-Эстива. Она существовала еще недолго, служила опорным пунктом и для контроля недавно поселенных драгоманов, будучи связанной с поселениями Абдуллахи на севере. Она действительно поддерживала связь и со станциями в области Эмин-бея, но только от случая к случаю, так как провинции были совершенно разделены хозяйственно и административно.

Короткий переход привел меня 2 января в маленькую пограничную станцию. За ночным лагерем была вскоре перейдена Иссу или Эдшу. Она больше Иббы и должна поэтому считаться верхним течением Тондж. Теперь река имела двадцать пять шагов в ширину и полтора фута глубины; ложе ее скалисто, а течение стремительное. Пройденная до сих пор ровная степь все больше и больше уступала место возвышенностям, территория между маленькими притоками Иссу заметно повышалась и становилась холмистой. Эта область была довольно густо населена, и вдоль болотистых низин везде находились многочисленные жилища и обработанные земли. В чисто содержавшейся маленькой зерибе арабов нас дружески встретили. И в хорошем настроении, снова приблизившись к цели, я пил подслащенную медом воду. Станция Омбамба, правда, осталась сбоку, на юго-восток от дальнейшего маршрута, так как, уже забравшись так далеко на север, приходилось идти дальше к поселению вождя Меди, округ которого я уже затронул раньше. Там я действительно соединил сеть моих путешествий 1880–1884 годов с путешествиями 1877–1878 годов. Также недавно построенная станция у Меди лежала на востоке.

Дорога туда вскоре вывела нас из округов мабугуру, постепенно исчез из виду и Магилле, широко разветвленный горный хребет южнее зерибы Абдуллахи. Затем пошла пограничная глушь. Степная трава была выжжена совсем недавно, и вся почва вдаль и вширь была покрыта пеплом. На равнине торчали лишь скудные, почерневшие, потерявшие листья поросли, и лишь с трудом удавалось увидеть дорогу. Зола под ногами многочисленных носильщиков поднималась, превращалась в облако пыли, окутывавшее всю колонну и затруднявшее дыхание. Странствие было не из приятных. И как бы для того, чтобы мне еще раз напомнить о худших участках, которые мне пришлось пройти в долгие годы путешествий по негостеприимным пустыням, за полосой обгоревшей степной травы последовала зона высоких, полузасохших джунглей с расколотыми, согнутыми и сломанными стволами, заторив-шими дорогу и безжалостно царапавшими руки и лицо.