Путешествия по Центральной Азии

Должности продаются на три года, причем очень часто чиновник, вследствие жалоб со стороны населения или уличения его в жестокой эксплуатации, увольняется ранее положенного срока, а вместе с ним лишаются своих постов все или почти все гражданские и военные чиновники, поскольку новый начальник назначает на эти должности множество своих людей. Вот почему в разговорах с китайскими служащими так часто можно услышать фразу: «Когда через три года я вернусь домой…» Крайняя несправедливость этой системы не вызывает никаких сомнений. Ведь каждый заплативший за свое место должен в течение трех лет не только собрать соответствующую сумму с населения ценой жестокой эксплуатации, а также хоть что-нибудь заработать, но при этом еще и удержаться на занимаемой должности.

Очень часто покинувшие свой пост наместники спустя три года вновь претендуют на прежнюю должность, ибо они, хорошо зная местные ресурсы, могут выжать из населения больше и, соответственно, повысить стоимость данной должности. Именно такой случай имел место во время моего путешествия по Кашгарии. Начальник Новой Линии[69], в руках которого была сосредоточена высшая военная и гражданская власть в крае, сановник Лю[70], отправлялся на место генерал-губернатора провинции Шаньси, а на его место должен был прибыть сановник Чжан Лоушай, которого три года назад и сменил сановник Лю.

Две мои следующие ночевки были в Уксалыре и Канджугане. В этих местностях сгруппированы юрты киргизов из рода Чум-Багыш, которыми управлял Розы-Хан-бий, человек очень почтенный, решительный сторонник сильной власти. Во время доверительной беседы он показывал мне письма генерала Абрамова[71], из которых следовало, что Розы-Хан-бий бескорыстно сообщал российским властям всевозможные сведения политического характера в надежде, что жизнь его соплеменников в качестве российских верноподданных будет гораздо лучше, чем при сидящем на шатком троне Бадаулете.

В Канджугане шли приготовления для встречи начальника Кашгарского округа, который ехал на верховья р. Кургашин-Кани («свинцовые жилы») для осмотра предположительно имеющихся там залежей серебряно-свинцовой руды и каменного угля. С этим сановником мы встретились на дороге.

Он ехал в двухколесной крытой арбе, название которой по-китайски звучит как «мапа». Она была небольших размеров и покрыта красивым лаком, а изнутри выстлана мягкими подушками, обтянутыми материей василькового цвета. Голубые занавесочки в окошках и карманы придавали ей скорее вид прелестной игрушки, чем экипажа, способного преодолеть огромные расстояния во время путешествий из внутреннего Китая на окраины и обратно. Мапу тянули два мощных мула, запряженных цугом, которых вели пешие погонщики. Начальника округа сопровождали верхом около 40 человек – чиновники, солдаты, мусульманские беки и т. д., которые обычно входят в свиту высокого китайского сановника во время путешествий или официальных визитов.

При встрече мы обменялись взаимными приветствиями: я поклонился по-военному, а он потряс кулаками обеих рук, поднятых к лицу на уровне носа. В Китае, где все наоборот, это является самым радушным приветствием. Этим же объясняется и комический вид китайского начальника в Улугчате, который в рубахе и на босу ногу первым делом постарался надеть на себя круглую официальную шапку с торчащим сзади плюмажем из павлиньих перьев длиною тридцать сантиметров. Согласно китайскому этикету, в высшей степени неприлично принимать у себя гостей, не имея на голове шапки. Гость также должен войти в головном уборе и первое время не снимать его. Только потом, выпив полагающуюся чашку чая, после соблюдения всех церемоний, гость и хозяин могут снять официальную шапку с пером и заменить ее черной шелковой ермолкой с черным помпоном. Они снимают шапки одновременно и так же одновременно надевают ермолки, следя друг за другом исподлобья, чтобы не нанести оскорбление собеседнику, сняв шапку раньше его.

Глава VII

Каранглик. Дорога среди скал из песчаника. Искусственное орошение в Кашгарии и Средней Азии. Китайская таможня в Минг-юле. Конфликт с начальником таможни. Китайские солдаты. Безразличие китайцев к смерти. Экзекуция в Маньчжурии