Путешествия с Геродотом

Мы не расстаемся со Средиземным морем, морем Геродота, но теперь мы в его восточной части, там, где Европа встречается с Азией, где обе части света соединяются друг с другом цепью солнечных островов, которые своими тихими, спокойными заливами так и манят мореплавателей причалить и отдохнуть.

Предводитель персов Мардоний покинул зимние квартиры в Фессалии и отправляется на юг, спешно ведет свою армию на Афины. Когда же он подходит к городу, он не застает в нем его жителей. Афины разрушены и пусты. Население покинуло город, спряталось на Саламине. Он посылает туда своего человека, некоего Мурихида, снова предложить афинянам сдаться без борьбы и признать царя Ксеркса своим владыкой.

Мурихид делает это предложение высшей афинской власти — совету пятисот, а к дебатам, разгоревшимся в собрании, тем временем прислушивается афинская толпа. Все слышат, как слово берет один из членов совета по имени Ликид; он говорит, что лучше было бы принять мирные предложения Мардония и как-нибудь договориться с персами[33]. Услышав это, афиняне взорвались гневом, обступили Ликида и побили его камнями.

Задержимся немного на этой сцене.

Мы в демократической Греции, гордой свободой слова и свободой мысли. И вот один из граждан публично высказывает свое мнение. Тут же раздается крик! Ликид просто забыл, что идет война, а если война, то все демократические свобода, свободу слова отбрасывают в сторону. Потому что война идет по другим, своим собственным законам, сводя весь перечень принципов к одному, основному и исключительному: любой ценой победить!

И когда Ликид закончил свое выступление, его сразу умертвили. Можно представить, сколь возбужденной, разгневанной и нервной была слушавшая его толпа. Этим людям персидская армия наступала на пятки, они потеряли уже полстраны, потеряли свой город. В том месте, где шли заседания совета и толклись любопытные, не было недостатка в камнях. Греция вообще каменистая страна, камня здесь много. Все по нему ходят, достаточно только нагнуться. Именно это и происходит! Каждый берет из-под ног камень и бросает в Лики-да. Он, видимо, поначалу в ужасе кричит, а потом, обливаясь кровью, стонет от боли, свертывается в комок, хрипит, молит о милосердии. Все напрасно! Рассвирепевшая толпа в безумии, она уже не слышит, не думает, не в состоянии остановиться. Она остынет, только когда забросает Ликида камнями, превратит в месиво, заставит замолчать навсегда.

Но это еще не все!

Геродот пишет, что афинские женщины, узнав о происшествии, знаками подстрекая и забирая по пути с собой одна другую, явились к жилищу Ликида и побили камнями его жену и детей.

Жену и детей! Детишки-то в чем виноваты? В том, что их папа подумал о поиске компромисса с персами? Да знали ли они вообще хоть что-нибудь об этих персах? И что разговор с ними был чем-то нехорошим, даже грозил смертью? И понимали ли малыши, как выглядит смерть? Как она страшна? В какой момент они поняли, что эти бабушки и тетеньки, вдруг собравшиеся перед их домом, принесли не сладости и виноград, а камни, которыми разобьют им головы?

Судьба Ликида демонстрирует, насколько острым и болезненным был для греков вопрос коллаборационизма с агрессором, какие сильные эмоции он вызывал. Что делать? Как себя вести? Что выбрать? Сотрудничать или сопротивляться? Разговаривать или бойкотировать? Договариваться и пробовать выжить или встать в героическую позу и сложить голову на поле брани? Трудные, бередящие раны вопросы, мучительные дилеммы.

Перед лицом этой альтернативы греки постоянно разделены, и дело не ограничивается дискуссиями и словесными перепалками. Они воюют с оружием в руках: афиняне с фиванцами, фокийцы — с фессалийцами, хватают за горло, выкалывают глаза, отсекают головы. Ни один из персов не вызовет у грека столько ненависти, сколько может вызвать другой грек — но из противостоящего лагеря или из конфликтующего с ними племени. Может быть, тут отзываются какие-то комплексы, чувство вины, воспоминания об отступничестве, предательстве, потаенные страхи, боязнь божественного возмездия?

В любом случае новые конфронтации произойдут уже скоро, в двух последних битвах этой войны — под Платеями и Микале.