Путешествия в Мустанг и Бутан

Итак, я сидел рядом с рамджамом, глядя на подвиги стрелков. Но полного наслаждения не было, ибо я начинал чувствовать, что моя «человеческая конституция», по выражению Буало, теряет свою удивительную способность «приспосабливаться к самым неблагоприятным атмосферным воздействиям».

Будь я в другом месте и в другое время, меня бы это мало беспокоило. Но в Лхунци, не фигурирующем на карте, болезнь грозила немалыми осложнениями. Ближайший врач находился теперь в шестнадцати днях пути по скалистым кручам и перевалам, один из которых — самый труднодоступный во всем Бутане. Мне приходилось слышать подобные отзывы и о других перевалах, но Рутола действительно крепкий орешек даже в стране, где горы не в диковинку.

Лежа в ледяной часовне у подножия грозных божеств, мне оставалось в качестве лечения лишь зажечь с помощью Тенсинга светильник. Верный друг, он так хотел, чтобы я поправился как можно скорей…

Вскоре из соседней деревни вызвали молодого пау — так называют в Бутане знахарей-колдунов, которые в отличие от лам лечат не молитвами, а традиционными снадобьями, унаследованными от добуддийской религии бон. Я ужасно обрадовался этому визиту — не потому, что верил в знахарское умение, а потому, что надеялся вызнать некоторые тайны.

Наука врачевания, сказали мне, зиждется на знании духов земли, воды и деревьев. Понятно, что мне не терпелось получить от пау подробности об этих волнующих персонажах.

Не будучи суеверным сверх меры, я все же отказался от услуг местного тсипа, официального оракула округа, который мог предсказать мою смерть или выздоровление. Бывают моменты, когда лучше не знать наверняка свою судьбу…

Я предпочел обратиться к аспирину и помолиться демонам в часовне, чтобы хворь, которую я подхватил, не оказалась пневмонией, проказой, тифом, холерой или каким-нибудь эндемическим заболеванием, от которых меня предостерегали родственники и знакомые. (В это самое время они сражались с куда более коварными европейскими простудами и гриппами.)

Когда мне стало чуть лучше, я счел необходимым засвидетельствовать почтение настоятелю крепостного монастыря. Это был очень старый и очень мудрый человек. Когда я склонился перед ним в поклоне и преподнес церемониальный шарф с последней авторучкой из запасов для одаривания официальных лиц, он предложил мне чашку чая.

Достопочтенный лама Лхунци недоверчиво повертел в руках прибор для письма и тут же отложил его, чтобы взять следующий подарок — отрез дивного шелка, который преподнес монах из соседнего монастыря. В дальнейшем из беседы мне удалось почерпнуть кое-какие интересные сведения об истории округа и житии наиболее известных лам. Один из них, например, прославился тем, что построил висячие металлические мосты — единственные в своем роде во всем Тибете и Бутане.

Дзонг Лхунци представляет собой форпост бутанской цивилизации среди дикой природы. Однако, несмотря на суровый военный облик крепости, внутри ее нашлось место для нескольких прелестных часовенок с позолоченными фресками, сверкавшими в мигающем отблеске жирников.

Как и во всех дзонгах, здесь по двору бродил свой закованный преступник. Этот молодой человек изобрел хитроумную систему, позволявшую ему не только передвигаться, но даже бегать с железной штангой между щиколотками. Он подвязал ее веревкой и подтягивал кверху руками.

Оба дня лил дождь. Он не смог погасить энтузиазма лучников и болельщиков, но нисколько не улучшил моего самочувствия: правила вежливости обязывали меня сидеть несколько часов на почетном месте рядом с рамджамом (место, должен сказать, не самое комфортабельное, ибо оно помещалось в непосредственной близости от мишени). Я провожал взором каждую летящую стрелу, с минуты на минуту ожидая, что превращусь в подушечку для булавок, но в последнее мгновение стрелы почему-то проносились мимо и вонзались в цель.

Мои веселые бумтангские носильщики хорошенько отдохнули и двинулись в обратный путь, распевая во все горло. Это были настоящие друзья…

По странному совпадению в тот же день из крепости Таши-Янцзи, следующего пункта моего маршрута, прибыл караван из десятка мулов под водительством молодого человека и подростка лет четырнадцати.

Благодаря помощи рамджама и магическому действию моего кашага я заключил с главой каравана устный договор, согласно которому он брался отвезти меня с изрядно отощавшим за время путешествия багажом в Ташиганг — конечный пункт следования. До него было всего семь дней и два перевала, в том числе Донгла на высоте 3750 метров (по данным Пембертона). Боюсь, что подробное описание наших пеших хождений уже порядком утомило читателя. Но для истории уточню, что в ту неделю сентября 1968 года в Бутане, Ассаме и Западном Бенгале выпало рекордное количество осадков, даже при том, что в Ассаме их обычно выпадает больше, чем в любом другом месте земного шара… В течение семи дней на рассказчика пролилось не менее влаги, чем на праотца Ноя, уплывшего на ковчеге и оставившего прочую публику тонуть.