Путешествия во времени. История

Нам нет нужды защищать мистера Уэллса, ведь он вовсе не собирался провозглашать новую физическую теорию. Он не верил в путешествия во времени. Машина времени была условным приемом — волшебной пылью, помогающей согласному на то читателю отбросить недоверие и погрузиться в историю. (Не забывайте, что все ученые объяснения в книге были всего лишь псевдонаучными разглагольствованиями.) Лишь по чистому совпадению тарабарщина Путешественника во Времени так хорошо легла на новые революционные представления о пространстве-времени, появившиеся в физике лет на десять позже. За исключением того факта, разумеется, что это было вовсе не совпадение.

Уэллс много работал, чтобы сделать свою тарабарщину правдоподобной. В итоге эта первая технология путешествий во времени оказалась достаточно надежной. Мало того, он предвидел полунаучные возражения Питкина, как и некоторые другие. К примеру, Доктор говорит о том, что пространство отличается от времени тем, что мы свободно движемся сквозь одно, но не сквозь другое.

«А вы так уверены в том, что мы можем свободно двигаться в пространстве? — возражает ему Путешественник во Времени. — Правда, мы можем довольно свободно пойти вправо и влево, назад и вперед… Ну а как насчет движения вверх? Сила тяготения ограничивает нас в этом». Конечно, в XIX веке это было более верно, чем в XXI. Мы уже привыкли к возможности носиться туда и сюда во всех трех наших измерениях, но прежде возможности путешествий в пространстве (как мы могли бы это назвать) были более ограниченны. Железные дороги и велосипеды оставались новинкой. То же можно сказать о лифтах и аэростатах. «Но до аэростатов, — говорит Путешественник во Времени, — кроме неуклюжих прыжков и лазанья по неровностям земной поверхности, у человека не было иной возможности вертикального движения». То, что аэростат делает для третьего измерения, машина времени, возможно, делает для четвертого.

Наш герой представляет свой миниатюрный прототип машины времени как сплав науки и магии: «Вы обратите внимание, что она выглядит исключительно неправильно, а вокруг этого стержня заметно какое-то странное мерцание, как если бы он каким-то образом был не совсем реален». Поворот крохотного рычажка со свистом отправляет эту штуковину в пустоту. Теперь Уэллс ожидает от реалистов следующего возражения. Если машина времени отправилась в прошлое, то почему они не видели ее в пути (она же там проходила!), когда заходили в эту комнату в прошлый четверг? А если в будущее, то почему ее больше не видно, ведь она прошла через все последовательные мгновения? Объяснение дается на псевдопсихологическом жаргоне. «Это подпороговое восприятие, — говорит Путешественник во Времени. — Знаете, разреженное восприятие». По той же причине вы не видите спицы вращающегося велосипедного колеса или летящую пулю. («Конечно, — отвечает Психолог. — Я должен был догадаться».)

Аналогично, Уэллс предвидел возражение Философа о том, что путешественник рискует столкнуться с грудой кирпичей и другими неожиданными изменениями ландшафта. «Пока я с огромной скоростью мчался по времени, это не имело значения, я находился, так сказать, в разжиженном состоянии, подобно пару, скользил между встречавшимися предметами!» Просто, если сформулировать таким образом. Остановка в неподходящем месте, однако, была бы опасна. И невероятно интересна.

Но остановка означала, что я должен молекула за молекулой втиснуться в то, что оказалось бы на моем пути; атомы моего тела должны были войти в такое близкое соприкосновение с атомами этого препятствия, что между теми и другими могла произойти бурная химическая реакция — возможно, мощный взрыв, после которого я вместе с моим аппаратом оказался бы по ту сторону всех измерений, в неизвестности.

Уэллс установил правила, и всем путешественникам во времени приходится с тех пор им следовать. Или если не следовать, то по крайней мере объяснять отступление от них. Джек Финней так сказал об этом в рассказе про путешествие во времени, напечатанном в газете Saturday Evening Post в 1962 г.: «Существует опасность, что человек может появиться во времени и месте, которое уже занято… Тогда весь он окажется смешан с другими молекулами, что было бы неприятно и ограничило бы его свободу». Популярны также взрывы. Филип Дик писал в 1974 г.: «…Опасность при обратном входе оказаться не в фазе пространственно и столкнуться до самого молекулярного уровня с двумя касающимися объектами… Вы же знаете, „никакие два объекта не могут занимать одно и то же пространство в одно и то же время“». Наконец-то идеальное дополнение максимы «никто не может находиться в двух местах одновременно».