Путешествия во времени. История

Иногда он видит женщину, возможно, ту самую, которую ищет. Она стоит на пирсе или ведет машину и улыбается. Безголовое тело высечено на рухнувшем камне. Это образы мира, где нет времени. Он выходит из транса, но экспериментаторы отправляют его обратно.

На этот раз он рядом с ней, он говорит с ней. Она здоровается с ним без удивления. У них нет ни планов, ни воспоминаний. Время просто выстраивается вокруг них, единственные их вехи — настроение момента и отметки на стенах. Они осматривают какой-то музей естественной истории, наполненный животными из других времен. Он для нее — человек-загадка. Он периодически исчезает и носит забавное ожерелье с армейскими жетонами предстоящей войны. Она называет его своим Призраком. Ему приходит в голову, что в его мире и его времени она уже мертва.

Многие из тех, кто смотрит «Взлетную полосу», ничего заранее не зная об этом фильме, не сознают, что видят перед собой ряд неподвижных образов. Затем, через 20 минут после начала фильма, спящая женщина с рассыпанными по подушке волосами открывает глаза, смотрит прямо на зрителя, делает вздох и моргает. Время судорожно вздрагивает — и ненадолго становится реальным. Застывшие образы были вне времени — кристаллизованные воспоминания. Возможно, память и есть цель путешественника во времени. Маркер однажды сказал: «Я посвятил бы свою жизнь попыткам понять функцию запоминания, которая не противоположна забыванию, но является другой его стороной». А еще он любил цитировать Джорджа Стайнера[196]: «Нами правит не прошлое, а образ прошлого». Название фильма (Jetée) — тоже своеобразный каламбур: это слово созвучно французскому j’étais («я был»).

Герой (если, конечно, это и правда герой) выполняет миссию не по своей воле. Его хозяева посылают его не только в прошлое, но затем и в будущее тоже. Человечество выжило, поэтому, скрыв глаза за солнечными очками милитаристского вида, он умоляет людей сделать все необходимое, чтобы обеспечить их собственное существование. Они должны помочь, говорит он. Они должны: их собственное существование это доказывает. Опять парадокс. Рассказчик говорит: «Этот софизм принимали за замаскированную судьбу». Когда он возвращается в прошлое (а мы знаем, что он должен вернуться) — что-то внутри, воспоминание о дважды пережитом отрезке времени, — местом его назначения становится аэропорт Орли. Воскресенье. Он знает, что женщина должна быть на конце пирса. Ветер ерошит ее волосы. Она почти улыбается. Он бежит к ней, и ему приходит в голову, что где-то здесь держится за перила ребенок, которым он был когда-то. К нему приходит понимание. On ne s’évadait pas du Temps — невозможно убежать от времени. Будущее пришло за ним сюда. И лишь в последнее мгновение он понимает, чью смерть видел ребенком.

12. Что есть время?

Почему это так трудно — так унизительно трудно — сфокусировать свой разум на понятии времени и удерживать последнее в фокусе на предмет обстоятельного изучения? Сколько усилий, сколько возни, какая угнетающая усталость!

Владимир Набоков (1969)

Люди постоянно спрашивают, что такое время, как будто верная комбинация слов способна сдвинуть засов и впустить солнечный свет. Мы жаждем получить определение в стиле афоризма, идеальную эпиграмму. Время — это «ландшафт опыта», говорит Дэниел Бурстин[197]. «Время есть только память в процессе ее творения», — считает Набоков. «Время — то, что происходит, когда ничего не происходит», — утверждает Ричард Фейнман. «Время — это способ, при помощи которого природа не позволяет всем событиям происходить одновременно», — полагают Джонни Уилер или Вуди Аллен. А Мартин Хайдеггер заявляет: «Время не существует»[198].