Путешествия вокруг света

Неподалеку от нас находился челнок, с которого люди весьма прилежно удили рыбу и с вниманием рассматривали нас; когда они, как будто нечаянно, к нам приблизились, я бросил им нож, который они приняли с поклоном. Они знаками старались объяснить, что привезут к нам с берега большое животное. Островитяне были худощавы и смуглы; на головах они имели большие соломенные шляпы, похожие на китайские; их одежда состояла из старых нанковых рубах. Челнок был долбленый и снабжен коромыслом. Спустя час островитяне воротились с громадной черепахой, которую они, положив на спину, привязали поперек челна; две обезьяны и несколько попугаев сидели на ней. Островитянин, которому я подарил нож, толковал, что черепаху, называемую ими «курпат», надо канатом втащить на корабль; два матроса с трудом смогли поднять это огромное животное, мясом которого весь экипаж питался два дня. Когда черепаха была уже на палубе, полунагой островитянин взошел на «Рюрик», держа в руках небольшой сверток; не говоря ни слова, не делая ни малейшего движения, похожего на приветствие, он сел на палубу и начал развязывать свой узелок. Мы все окружили его в ожидании тех сокровищ, которые он нам покажет, но он вынул пару весьма ветхих шелковых шитых золотом панталон и надел их на себя; по окончании туалета он принял важный вид и старался мне объяснить, что он подарил эту черепаху, причем часто повторял слово «презент». Я дал ему бисеру, ножей, ножниц и разных других мелочей; хотя эти вещи и нравились ему, но он не был ими совершенно удовлетворен. Он желал получить пистолет, называя его весьма ясно, и порох, на его языке «белбедил»; когда же я ни того, ни другого не дал, то, казалось, он сожалел, что слишком поспешил подарить мне черепаху. Между тем прибыл еще один челнок с пятью людьми, один из которых немного говорил по-испански и по-английски: товар их также состоял из обезьян и черепах, которых они хотели отдавать только за пиастры, пистолеты и «белбедил»; когда им давали пиастр, то они исследовали по звуку, подлинно ли он серебряный. Мы купили несколько обезьян, между которыми одну ученые признавали за неизвестный доныне вид. Они уступили нам кур; вообще, можно было бы сделать богатый запас продовольствия, если пробыть здесь несколько дней. Островитяне, распродав почти все свои товары, оставили корабль, и мы наслаждались еще несколько времени зрелищем прекрасного берега и Суматрской горы, гордо возвышающейся до облаков.

14-го на рассвете мы пустились в путь, и течение быстро привело нас к проливу. Я решил пройти между островами Цупфтен и скалой Стром; мы проплыли здесь уже в 7 часов, но ветер ослабел, течение несло нас к близлежащей скале, наше положение было бы весьма опасно, если бы внезапно не поднялся свежий ветер. На карте показано пять островов Цупфтен, а мы насчитали их восемь. Встречный ветер, принудивший нас лавировать, не дал возможность проплыть между островами Крокотоа и Тамарин. В полдень пик на острове Крокотоа ^[118] находился от нас на SW 60°, а пик на острове Тамарин — на NW 20°. В б часов дня мы достигли пролива; я не ожидал более «Эглантин», который имел слишком тихий ход; так как теперь все опасности уже миновали, то я продолжал плавание без потери времени. 15-го вечером в 8 часов нам удалось проплыть через весь пролив.

16 февраля ветер дул постоянно от О и сделался свежим; я держал курс SW и SWtW.

2 марта при свежем пассатном ветре мы достигли широты 22°2′ ю. и долготы 70°20′ в. В б часов вечера корабль был так ясно освещен огненным шаром, что мы могли различать все предметы как днем; он показался в восточной части Плеяд и взял перпендикулярное направление к горизонту; явление это продолжалось только три секунды.

4 марта в полночь мы пересекли Южный тропик, а 12-го находились в широте 29°9′ ю. и долготе 46°34′ в. Ветер поворотил к N; внезапная перемена температуры была весьма чувствительна: ветром наносило стужу, между тем как воздух был еще удушливо жаркий. Черные тучи покрыли горизонт на N, где мы заметили беспрестанное сверкание молний, ртуть в барометре понизилась, и я ожидал жестокого шторма, каковы нередко случаются в южной оконечности острова Мадагаскар, где мы теперь находились. В полночь, в то же время, когда мы при свежем ветре плыли по 7 узлов, настал внезапно штиль; зыбь во всех направлениях компаса произвела сильную качку корабля, я полагал, что течение здесь чрезвычайно сильное, и наблюдения, произведенные нами, в следующем полдень доказали, что оно увлекло нас на 48½ мили к N 72°. Во время штиля мы рассмотрели очень близко от нас (темнота была столь велика, что мы едва на 15 саженях могли различать предметы) большой трехмачтовый корабль; а так как «Рюрик» не слушался руля, то я опасался, что столкнемся с другим кораблем, в каковом случае погибель наша была бы неизбежна; но ветер, спасавший нас уже многократно от величайших опасностей, поднялся и в этот раз в нужное время и разлучил нас благополучно.