Путешествия вокруг света

На нижней ступеньке трона стояли два одетых в черное и сильно загримированных толстощеких матроса. Снабженные воздуходувными мехами, они готовы были устроить ураган по первому знаку своего повелителя. Грозный бог, казалось, пребывал в плохом настроении. Но как только появилось трехмачтовое судно, сколоченное из нескольких досок, он сразу повеселел. Команда судна, шедшего под всеми парусами, указывала руками на мыс и была в отличном расположении духа, надеясь благополучно его обогнуть. Тут бог Горн подал роковой знак, и воздуходувные мехи сразу пришли в движение. Хотя судно быстро убрало паруса, его начало со страшной силой швырять из стороны в сторону. Находясь на краю гибели, команда с мольбою простирала свои руки к богу, и тот смягчился. Он приказал ветрам дуть с меньшей силой, записал название судна в книгу и разрешил ему уйти невредимым.

Вскоре показалось другое судно, на этот раз под русским флагом. Оно изображало наш корабль. Как только бог его увидел, он тотчас сошел со своего трона, снял с головы ведро и склонился в глубоком поклоне в знак уважения к этому флагу. Ветры угомонились, мы поставили все паруса, и вскоре исчезли за собственной грот-мачтой. Так закончилось это шуточное представление, заслужившее всеобщие аплодисменты. Двойная порция пунша еще более повысила и без того веселое настроение команды.

Итак, 1824 год начался у нас весело и счастливо. Команда полагала, что, обогнув мыс Горн, мы благополучно завершили самую опасную часть нашего плавания, и потому была полна бодрости и воодушевления. 15 января в отдалении показался остров Св. Марии [Санта-Мария], а на следующее утро по двум высоким круглым горам, называемым Тетас-дель-Био-Био (по реке Био-Био, протекающей между ними), мы установили, что находимся вблизи бухты Консепсьон. Мореплаватель по этой паре холмов легко найдет вход в бухту. В ясную погоду они являются лучшим ориентиром.

Свежий южный ветер быстро нес нас навстречу земле, выглядевшей отнюдь не так живописно, как Бразилия. Берега казались вытянутыми в одну, почти непрерывную прямую линию, а пологие склоны горного хребта, покрытые скудной растительностью, в это засушливое время года очень напоминали пустыню. В полдень мы обогнули лежащий у входа в залив остров Кикирино [Кирикина] и оказались в большом водном бассейне, гладкая, как зеркало, поверхность которого была усеяна китами, тюленями, дельфинами и водоплавающей птицей. Все эти животные в великом множестве водятся у чилийских берегов. В то же время земля здесь являет мало признаков того, что ее населяет человек, ибо с моря можно лишь кое-где заметить отдельные убогие хижины. Столетиями владея этой плодородной землей, испанцы почти ничего не сделали для ее развития. То же самое можно сказать и про другие испанские владения.

Штиль помешал нам в тот же день подойти к селению Талькагуана [Талькауано], где обычно останавливаются корабли, и вечером нам пришлось бросить якорь в нескольких милях от этого места. В 12 часов ночи вахтенный заметил большую лодку, которая осторожно приближалась к нашему кораблю; она остановилась на расстоянии ружейного выстрела. Это скрытное движение в темноте не могло не показаться подозрительным, тем более что данная колония восстала против метрополии и находилась в состоянии войны с нею. Нам не удалось сразу установить, как велика была команда этого судна и чем она была вооружена. На всякий случай мы приготовились к отражению атаки, хотя перевес в этом столкновении был бы явно на нашей стороне.

Я приказал вахтенному окликнуть людей, находящихся в лодке. Тогда через рупор нас спросили сначала по-испански, а затем по-английски, к какой нации мы принадлежим, откуда прибыли и зачем. Им было отвечено, что мы русские и добрые друзья. После этого лодка приблизилась, и офицер, вооруженный саблей и несколькими пистолетами, поднялся к нам на борт. Он так сильно перепугался, увидев нас в полной боевой готовности, что лишился дара речи, и пришел в себя только тогда, когда убедился, что мы действительно русские и не желаем ему зла.

Страх офицера питался слухами о том, что у побережья крейсирует испанский фрегат. Этот «герой» оказался англичанином, находящимся на чилийской службе, первым лейтенантом корвета, несущего брандвахту у селения Талькагуана. Покидая корабль, он попросил, чтобы мы подняли на верхушку фок-мачты зажженный фонарь, что было тотчас исполнено. Свет фонаря должен был известить жителей Таль-кагуаны, весьма обеспокоенных нашим появлением, что мы прибыли с мирными намерениями.