Путешествия вокруг света

Из всех животных, привезенных нами на Отдиа, здесь остались теперь только кошки. Совершенно одичав, они сильно размножились. Однако на острове незаметно сколько нибудь значительного уменьшения количества крыс, хотя они и составляют здесь для кошек единственное пропитание. Остается надеяться, что, когда кошек станет еще больше, они все-таки истребят этих прожорливых огородных вредителей.

В связи с одичанием, а также под влиянием нового для них климата эти кошки, возможно, претерпят некоторые изменения. Тогда натуралисты, усердно стремящиеся к открытию все новых и новых зоологических видов, чего доброго, объявят их представителями какой-нибудь особой, выродившейся разновидности тигров. Чтобы предотвратить такую ошибку, я считаю нужным заранее заявить, что эти животные являются не чем иным, как обыкновенными европейскими домашними кошками.

Из оставленных здесь нами растений погиб только виноград. Лагедиак показал мне то место, где мы его посадили. Я обнаружил лишь засохшие лозы, но зато получил еще одно доказательство удивительного плодородия здешней почвы: эти лозы достигали верхушек самых высоких деревьев.

Я не был удивлен тем, что Каду вскоре после нашего отплытия женился на обитательнице острова Ормед. В самом деле, девушки там исключительно красивы. Посетив вместе с Шамиссо упомянутый остров, Каду вдруг отказался от своего намерения отправиться с нами в Россию; это заставило нас уже тогда предполагать, что он влюбился. Ну что ж, его счастье, что он предпочел простую жизнь с любимой под прекрасным небом тропиков жизни у нас, где холодный климат мог быстро его погубить. В выигрыше остались и земляки Каду, ибо он, возможно, научит их скотоводству и земледелию.

Поскольку Рарик все еще оставался печальным, я вновь спросил, какой камень лежит у него на сердце. Тогда он, весь дрожа, взял меня под руку и подвел к кокосовой пальме, к которой я восемь лет назад прибил медную пластинку с названием корабля и датой открытия нами острова Отдиа. Я предупредил в тот раз островитян, что строго накажу виновных, если по возвращении не найду пластинку на месте. Теперь ее не было. Рарик и Лагедиак, сопровождавшие нас с толпой не менее удрученных островитян, легко могли бы отделаться ложью, сказав, что пластинку захватил Ламари во время своего грабительского набега. Однако они были слишком для этого честны, а потому сознались, что пластинка недостаточно строго охранялась. Она была украдена, причем вора найти не удалось.

После столь откровенного признания оба воззвали к моему милосердию. Обрадованный тем, что горе моих друзей не имеет более важных причин, я заключил их в свои объятия, и они со слезами приникли к моей груди.

Женщина с одного из островов цепи Радак

Рисунок художника Л. Хориса

Теперь радость опять стала всеобщей. Мы возвратились к жилищу Рарика, где островитяне устроили эб — мимическое представление с пением. В песнях говорилось обо мне и моих спутниках с «Рюрика». Каждая песня славила одного из нас, а заключительный хор чествовал нас всех. Я очень сожалел, что далеко не все смог разобрать. Чаще всего встречались слова «милль» (железо), «айдара» (друг), «тамон» (вождь), «оа эллип» (большая лодка), а также имя Каду.

Островитяне Радака сохраняют свои легенды и предания в песнях. По вечерам они собираются вместе и развлекаются пением и плясками. Дети, которые присутствуют на этих увеселениях, знакомятся таким образом еще в юные годы с историей своей родины. Так, в песнях, эта история передается из поколения в поколение.

По окончании эба я роздал островитянам маленькие подарки и, взяв с друзей обещание посетить меня еще сегодня, вернулся на корабль. Я приказал теперь спустить на воду все наши шлюпки, чтобы перевезти на берег палатки и маятниковый прибор. Островитяне встретили их с большим радушием, угостили наших людей кокосовыми орехами, а затем, присоединившись к матросам, приняли деятельное участие в выгрузке и установке палаток. Они были, по-видимому, в восторге от нашего намерения обосноваться на берегу.

Первыми посетили нас в послеобеденное время Рарик и Лагедиак. Они прежде всего объехали в своем маленьком челне вокруг корабля и очень внимательно его осмотрели. Во время осмотра они восклицали: «Эрико! Эрико!» Этот возглас выражает удивление и соответствует нашему «ого». Потом Рарик и Лагедиак взобрались на палубу, где я их приветствовал. Однако наши гости были так поражены всем здесь увиденным, что как будто окаменели и забыли ответить на мое приветствие. В течение целой минуты лишь протяжное «о-о!» выражало их состояние.

Я провел обоих по кораблю, показывая все, что могло их интересовать. Каждый новый предмет усиливал их изумление. Лагедиак спросил, действительно ли все это сделано в России, и, когда я ответил утвердительно, он воскликнул: «Тамон руссиа эллип, эллип!» Моим читателям это выражение должно быть теперь понятно без перевода.