Путеводитель для путешествующих автостопом по Галактике

— Да, — согласился старик, безнадежно оглядывая комнату. — Десять миллионов лет планирования и исследований на ветер. Десять миллионов лет, землянин! Ты в состоянии постичь, как это долго? За это время галактическая цивилизация могла развиться из единственной молекулы пять раз подряд. И все исчезло.

Он помолчал и добавил:

— Впрочем, для тебя это просто слова.

— Вы знаете, — задумчиво сказал Артур, — пожалуй, это многое объясняет. Всю жизнь у меня было странное безотчетное ощущение, что в мире происходит что-то огромное, даже зловещее, и никто не мог сказать мне, что это такое.

— Нет, — ответил старик, — это обычная, совершенно нормальная паранойя. Она есть у всех во Вселенной.

— У всех? — переспросил Артур. — Но если она есть у всех, то это не просто так! Может, где-то за пределами той Вселенной, которую мы знаем…

— Ну и что? Какая разница? — сказал старик, прежде чем Артур успел разволноваться. — Возможно, я слишком стар и устал, — продолжал он, — но я всегда считал, что шансы выяснить, что же на самом деле происходит, так смехотворно малы, что нужно просто плюнуть на это все и постараться занять себя чем-то интересным. Вот, например, я. Я проектирую побережья. У меня есть приз за Норвегию.

Он порылся в свалке и извлек оттуда увесистый кирпич из прозрачного пластика, внутри которого была модель Норвегии, а снаружи начертано его имя.

— И какой в этом смысл? — спросил он. — Я не вижу ни малейшего. Всю жизнь я делал фьорды. В какой-то момент они вошли в моду, и я получил большую премию.

Он повертел награду в руках и, пожав плечами, отшвырнул ее безразлично (не настолько, впрочем, безразлично, чтобы она не упала на что-то мягкое).

— В новой версии Земли, которую мы сейчас строим, мне дали Африку. Разумеется, я делаю ее с фьордами, потому что они мне нравятся, и я настолько старомоден, что считаю, что они придают континенту экстравагантность. А мне говорят, что это не экваториальный ландшафт. Экваториальный! — он усмех- нулся. — Какое это имеет значение? Конечно, наука многого достигла, но мне больше нравится быть счастливым, чем правым.

— И вы счастливы?

— Нет. В этом-то вся неприятность.

— Жаль, — сочувственно сказал Артур. — Это была бы хорошая концепция образа жизни.

Где-то на стене загорелся белый огонек.

— Идем, — сказал Слартибартфаст, — ты должен встретиться с мышами. Ваше прибытие на планету наделало много шума. Оно уже объявлено третьим по невероятности событием в истории Вселенной.

— А какие первые два?

— Да так… наверное, просто совпадения, — безразлично сказал Слартибартфаст. Он открыл дверь и подождал, пока Артур пойдет следом.

Артур еще раз оглядел комнату, а потом самого себя и свою одежду, в которой он лежал в грязи в четверг утром.

— А вот у меня, кажется, большие проблемы с образом жизни, — пробормотал он.

— Прошу прощения? — спросил старик, не поняв.

— Нет, ничего, — сказал Артур, — это шутка.

31

Безусловно, хорошо известно, что необдуманные слова могут стоить многих жизней, но все же не всегда мы можем оценить истинный масштаб этой проблемы.

Например, в тот самый момент, когда Артур произнес: «А вот у меня, кажется, большие проблемы с образом жизни», в ткани пространства-времени открылась случайная дыра и перенесла его слова далеко-далеко во времени, через почти бескрайние просторы космоса, в далекую галактику, где странные воинственные существа балансировали на грани ужасной межзвездной войны.

Шла последняя встреча лидеров враждующих сторон.

Наводящая страх тишина висела над столом переговоров. Облаченный в усыпанные бриллиантами черные боевые шорты командир вл’хургов пристально смотрел на вождя г’гувнуттов, сидевшего на корточках напротив него в облаке зеленого сладковатого пара. Чувствуя, что миллион сверкающих чудовищным вооружением звездных крейсеров ждет единственного его слова, чтобы разразиться электрической смертью, он ждал, что мерзкая тварь заберет назад свои слова о его мамочке.

Тварь шевельнулась в своем тошнотворно клубящемся пару, и в этот миг над столом переговоров прозвучали слова: «А вот у меня, кажется, большие проблемы с образом жизни».

К несчастью, на языке вл’хургов эти слова звучат, как самое страшное оскорбление, какое можно себе представить, и отплатить за него можно было, только развязав многовековую кровопролитную войну.

Через несколько тысяч лет, когда их галактика уже лежала в руинах, они поняли, в конце концов, что все это было ужасной ошибкой, и тогда оба враждующих боевых флота объединили свои остатки с тем, чтобы совершить совместное нападение на нашу Галактику, бесспорно являвшуюся источником обидной фразы.

Еще несколько тысяч лет могучие корабли разрывали огромные космические пространства, чтобы с ревом спикировать на первую планету, встретившуюся на их пути (ею оказалась Земля), где вследствие роковой ошибки при расчете масштабов весь боевой космический флот был случайно проглочен маленькой собачкой.

Те, кто изучает сложные взаимодействия причин и следствий в истории Вселенной, утверждают, что подобное случается постоянно, и мы бессильны это предотвратить. Такова жизнь, говорят они.