Путеводитель по «Дивному новому миру» и вокруг

Его здоровье было весьма неустойчивым. На этой неделе он выглядел бодрым и здоровым, даже полным сил, на следующей – изнуренным, разбитым, призрачным. Он страдал от самых разнообразных недугов, однако, казалось, они интересуют его в той же степени, как и беспокоят.

Он мог долго обсуждать их, отстраненно, не жалуясь. <…> И он, и Мария (первая жена писателя. – И. Г.) так любили ходить по врачам, что их друзьям порой казалось, что они были готовы проконсультироваться у любого, хотя бы один раз, из чистого любопытства[11].

Хаксли изучил и испробовал на себе многие способы облегчения психосоматических недугов: слабая форма депрессии, необъяснимым образом колеблющееся зрение, порой полная слепота, хронический бронхит (удивительный для человека, который провел всю вторую половину жизни в сухом климате Калифорнии), проблемы пищеварения, разнообразные аллергии, боли в спине и, наконец, бессонница – очевидный симптом тревожности. Медицина интересовала писателя не только как «механика живых организмов», но и как искусство врачевания. Он смело проводил над собой нетрадиционные терапевтические эксперименты, позволяя себя гипнотизировать, подвергать воздействию «оздоровительных токов» и психоделиков.

Никакие болезни и личные трагедии, будь то ранняя слепота, преследовавшие его детские комплексы, вынужденная эмиграция, творческие неудачи, смерть первой жены и даже собственная тяжелая болезнь и умирание, не отвлекли Олдоса Хаксли от главной цели его существования – поиска смысла индивидуального бытия наравне с поиском подлинного общественного Блага и, что еще важнее, способа примирения одного с другим.

Мемуары родственников и друзей Хаксли дают и другие объяснения его психологическим и медицинским увлечениям. Так, например, причину этих и более обширных научных интересов, его сscientist manqu'e, некоторые усматривали в общей гуманистической установке писателя, в его желании облегчить не только собственные, но и чужие страдания. Что до его психоделических опытов, то, по всей видимости, кроме стремления на собственном опыте понять психофармакологическое воздействие наркотиков и таким образом удовлетворить свою страсть ученого-экспериментатора, он хотел всколыхнуть некие личные и в то же время универсальные образы и переживания, которые его подсознание открывало лишь под воздействием галлюциногенов.

«Он всегда хотел осознать бессознательное, а оно проявлялось именно под воздействием наркотиков», – писала Джульетта, жена его брата Джулиана[12]. Она также полагала, что Олдосу было неизменно интересно все то, что могло бы облегчить людские страдания, поддержать здоровый дух в здоровом теле (НМ, 56882, 8).

Еще в середине 1930-х гг. Олдос Хаксли приходит к следующей мысли:

<…> Существует понимание «не-я» и понимание «я». Всецело понимающая личность понимает как саму себя, так и внешний мир <…>. Если стремиться к пониманию себя, то следует осознавать свои действительные мотивы, тайные истоки своих мыслей, чувств и поступков, природу своих настроений, импульсов и ощущений <…>. Ни одно эго не может выйти за пределы собственного эгоизма, нравственно <…> или мистически <…>, пока оно полностью не осознает, чем является и почему является тем, чем является. Самотрансценденция происходит через самоосознавание[13].

Как видим, писатель говорит о необходимости интроспекции. Более того – о том, что для верного понимания себя и других следует, по всей видимости, обратиться к науке психологии, ибо она как раз и занимается изучением эмоций, восприятия, мотивации, каузальностью поведения, динамической структурой сознания и пр. Научная интроспекция, таким образом, оказывается предварительным условием.

Мало кто из литераторов мог бы похвастаться столь обширными, как у Хаксли, познаниями в различных областях психологии и связанными с ней медицинскими теориями и исследованиями. Данный факт, разумеется, любопытен и значителен сам по себе.