Путеводитель по Лукоморью

– Вы считаете, что срабатывает психологический механизм, а другой человек уверен в действенности «исполнялки», – возразила я собеседнице. – Я не могу писать книгу, опираясь лишь на ваши слова. Хотя возможен вариант. Нельзя встретиться с вашим другом? Не надо. Я опишу события в Беркутове, но назову город иначе, а Максима Антоновича Буркина переименую в Батуркина Михаила Андреевича.

– Нет! – закричала Руднева. – Так его никто не узнает, а мне нужно, чтобы вся грязь всплыла наверх. Я хочу отомстить за Лизу!

– Тогда пригласите сюда вашего информатора, – не дрогнула я.

– У нас с ним уговор: я никогда никому не расскажу о том, кто сообщает мне правду про мерзавца, – нехотя призналась Руднева.

Я посмотрела на экран телефона. К сожалению, время поджимало, мне пора было бежать в гостиницу.

– Давайте договоримся таким образом. Вы побеседуете с мужчиной…

В глазах Зинаиды Борисовны неожиданно промелькнула усмешка.

– И что?

– Если ваш друг стучит на Максима Антоновича, значит, он не любит мэра, – продолжала я.

Руднева слушала внимательно.

– Скажите ему, что писательница сохранит его имя и фамилию в тайне. И у вашего приятеля появится реальный шанс подложить свинью Буркину. Пусть тайный агент сегодня поздно вечером, скажем, в районе полуночи, придет к вам.

– Ну не знаю… – протянула собеседница. – У него семья, могут возникнуть сложности с уходом из дома ночью. Лучше, наоборот, утром. Завтра, в девять.

– Хорошо, – быстро согласилась я, – ровно в указанное время я позвоню в дверь. Большая просьба: если наша встреча сорвется, случится некий форс-мажор, отправьте мне эсэмэску вот по этому телефону.

Я достала из сумки визитку и протянула ее Зинаиде Борисовне. Та уставилась на карточку.

– Вы умеете отправлять эсэмэски? – на всякий случай спросила я.

Зинаида Борисовна рассмеялась.

– Мою соседку Галю внучка Лена попыталась приобщить к прогрессу. Приобрела для бабушки мобильный и давай обучать ее, как по нему письмо посылать. Процесс занял пару месяцев, наконец бабка вроде усвоила науку. Получила Лена от нее сообщение, открывает, а там текст: «Здравствуйте, смс! Прошу вас, смс, передайте Лене, пусть она вечером зайдет к бабушке. Спасибо, смс. С уважением, Галина Петровна».

Я рассмеялась, а Зинаида Борисовна взяла визитку, положила ее в карман юбки и сказала:

– Полагаете, что человек, освоивший Интернет, не слышал про сообщения на телефон?

– Извините, сама не знаю, почему спросила, – смутилась я.

– Потому что я пенсионерка, – хмыкнула Руднева, – значит, для всех молодых дура. До завтра, дорогая. У моего приятеля не будет форс-мажора.

До «Золотого дворца» я добралась за пару минут, влезла в окно и начала переодеваться.

Нет никакого сомнения, что «друг» Зинаиды Борисовны является объектом ее шантажа. Он вхож в семью Буркина, вероятно, работает в доме. Значит, этому человеку не составит труда сделать то, что до сих пор не удалось мне – взять образец ДНК незнакомки, которая выдает себя за Ирину.

Давайте предположим на секунду, что Зинаида Борисовна говорит правду: Илья Николаевич приехал в Беркутов совершенно здоровым. Инсульт у него произошел уже после того, как он поселился в уютном коттедже. Богданов увидел, как умерла его горячо любимая дочь, и с ним случился удар. Кончина Ирины наверняка стала тяжелым испытанием и для Максима Антоновича. Ушлый мэр организовал приносящий хороший доход бизнес, и вдруг все рушится. Что случилось с Богдановой? Может, рецидив болезни? Представляю, в какой ужас пришел Буркин. Он ведь вложил немалые деньги в проект под названием «художница, умеющая исполнять желания», а выстроенная конструкция обвалилась. И ее не восстановить, потому что она возведена в расчете на личность Ирины. Нельзя же вместо Богдановой вывести к людям другого человека и сказать: «Знакомьтесь, это Маша Иванова, она тоже может сделать вас всех счастливыми. Становитесь в очередь за нарисованными Машенькой картинками».

Но вот если промолчать о кончине волшебницы, тайно похоронить ее, а в доме поселить другую женщину, одеть и причесать, как Богданову, научить соответствующим манерам, то люди не заметят разницы. У Ирины в городе не было близких друзей, нет ни мужа, ни детей, никто не проговорится, не воскликнет: «На самом деле это не наша мама!» Художница показывается на людях не каждый день, она молчалива, быстро рисует кому-нибудь «исполнялку» и исчезает в доме. Или, как в случае со мной, высовывает бумажку из окна машины. Невозможно разглядеть, кто прячется в салоне за тонированными стеклами.

Я взяла расческу и попыталась хоть как-то пригладить торчащие в разные стороны вихры. Может, мне чуть-чуть отрастить волосы? Тогда можно будет собирать их в хвост…

Хорошо, пусть вместо Ирины в особняке проживает другая особа. Предположительно, Аня Фокина. Максим Антонович платит ей деньги, и она старательно исполняет роль Богдановой. Рисунки, которые малевала сама Ира, настолько примитивны, что их сумеет нарисовать практически любой. Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек!

Я села на кровать и втянула ноги на матрас. В голове моей вспыхивали отрывочные мысли.