Путеводитель по повести А.П. Платонова «Котлован»: Учебное пособие

На таком изображении деревни-кормилицы периода коллективизации сказалось и то значение, которое в творчестве Платонова имела гоголевская (или, как он сам говорит, пушкинская) тема «мертвых душ». Эта тема впервые появляется в ранней публицистике писателя и уже не уходит из его произведений, хотя смысл ее, внутреннее содержание данной метафоры на протяжении творческого пути изменяется. Немаловажную роль в трактовке темы «мертвых душ» в период «Котлована» сыграли, видимо, и языковые штампы, которые во множестве расползлись по газетным публикациям, например: «Мертвые души не могут руководить живым делом»; «Живые дела и мертвые люди», «Мертвые души в завкоме»; «Мертвые души нам не нужны» и т. д. Таким «мертвым душам» периодика противопоставляет «живые силы советской общественности». «Мертвыми душами» периодические издания 1929–1930 гг. называют людей, равнодушных к проблемам «построения социализма» и темпам этого строительства. Вероятно, обилие таких штампов в публицистике данного времени отражало реальную ситуацию и глубокое безразличие основной массы народа к проводимой политике. Выше мы писали о таких формах общественного порицания «живущих без участия в строительстве», как «черные доски», «черные кассы», «кладбища прогульщиков» и «гробы пятилетки». Вот, например, что пишет о настроениях среди городской части населения страны один из жителей Харькова в своем «Открытом письме Председателю совнаркома т. Молотову»:

«Бесконечные собрания, заседания, доклады, информации, повторение одного и того же, десятки раз известного из газет, убивает интерес, служит причиной непосещений, утомляет, изнашивает здоровье и отражается на производительности. <…> Среди масс на почве всяких затруднений растет злоба, антагонизм, каждый ищет виновника <…> Ударничество, соревнование. Это же искусственная, условная вещь, достижения в количестве за счет качества, короткий эффект, а затем прорыв»[112].

Но даже на фоне общей подавленности и апатии все-таки сильно выделялось положение и настроение крестьян. Документальные свидетельства этого времени говорят об угнетенном состоянии людей, нежелании жить и массовых самоубийствах. Приведем выдержки из крестьянских писем 1930 г. Некоторые из писем подписаны, некоторые — анонимные:

«Вот и думаешь, да что, живу ли я? <…> Нам чем скорее помереть, тем лучше. <…> Все стало мелочью, человек тоже. <…> У нас надо знать и думать только согласно законам, т. е. быть автоматом. <…> За это писание меня наверное в 12 ч. ночи потащат в ГПУ, но я и так помираю»; «Едва ли кто из живущих наблюдал когда-нибудь столь чудовищно подавленное и угнетенное состояние человечества. <…> Угрюмо подчиняясь дикой стихии, крестьянская масса спешила в колхозы целыми селениями и к концу января сплошная коллективизация была выполнена на сто процентов. К концу марта, после статьи Сталина „Головокружение от успехов“, созданные столь усиленной работой колхозы совершенно распались. Весна. Растерянное крестьянство толкается из стороны в сторону с опущенными руками»; «Все мужики враждебно относятся к сплошной коллективизации, пропивают последнюю копейку, режут скот, продают имущество, все гонят к концу»; «У нас растут самоубийства каждый день»; «Кулаков ликвидируют, а бедняков лишают жизни»; «Нежелание ни пахать, ни сеять, ни расчищать новые луга»[113];

«Теперь слезы льют все крестьяне за то, что им приходится расставаться со своим хозяйством, собственность — это душа долой, трудно расстаться»;

«Много (людей) с ума сходят, так что страшно смотреть»; «Люди пухнут от голода и вешаются»[114] и т. д.

Такое нежелание жить и обобщает Платонов в образах лежащих в гробах крестьян, у которых «душа ушла изо всей плоти».

Платоновская метафора внутреннего опустошения и омертвения современного крестьянина («без души») опиралась и на широко известные и часто цитируемые высказывания Ленина «об уничтожении в середняке того, что чуждо и враждебно пролетариату — собственнической половины крестьянской души»[115]. Атеист Ленин употребляет слово «душа» как метафору внутренних устремлений человека. Мощная атеистическая пропаганда этого времени строилась на отрицании Бога и, конечно, души. Новоиспеченных колхозников «один сподручный актива» тоже научил, «что души в них нет, а есть лишь одно имущественное настроение, и они теперь вовсе не знали, как им станется, раз не будет имущества» (83). Платоновский крестьянин делает вывод о своем состоянии: «В нас один прах остался».

Эпизоды расставания крестьян со своим имуществом («Иван Семенович Крестинин целовал молодые деревья в своем саду и с корнем сокрушал их прочь из почвы» и др.) находятся в полемическом контрапункте с утверждением Сталина в речи на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г., что национализация земли освободила «крестьянина от его рабской приверженности к своему клочку земли», поэтому у нас больше нет «рабской приверженности крестьянина к земле» и «частной собственности на землю, приковывающей крестьянина к его индивидуальному хозяйству».