Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

Остается только испытать эту благородную решимость. Таким пробным камнем станет для короля ничего не подозревающий Фальстаф.

«…Ваш кроткий агнец»

Фальстаф все еще гостит у Шеллоу в Глостершире, наслаждаясь деревенской роскошью, но тут появляется запыхавшийся Пистоль. Он может изъясняться только цитатами из высокопарных трагедий, а потому бедные глостерширцы ничего не понимают и постоянно перебивают поручика, пока тот не выходит из себя. Наконец Пистоль выдавливает:

Сэр Джон, король теперь — ваш кроткий агнец.

На троне Генрих Пятый. Если вру,

Так съесть мне шиш, как говорят испанцы.

Акт V, сцена 3, строки 118–119

Возникает переполох. Со смертью короля срок пребывания Шеллоу мировым судьей автоматически истекает (так же, как и срок Сайленса, который падает в обморок).

Но Фальстаф тут же приказывает седлать лошадей. Он не сомневается, что отныне будет распоряжаться судьбами страны, и говорит:

Мистер Шеллоу, выбирайте любую должность, она ваша.

Акт V, сцена 3, строки 124–126

Пистоль и Бардольф ликуют, мечтают о богатстве и власти, а самомнение Фальстафа возрастает неимоверно:

Молодой король, наверное, сгорает от нетерпения меня увидеть. Требуйте лошадей у кого угодно. Все законы Англии к моим услугам. Блаженны все, дружившие со мной, и горе лорду верховному судье. Этому несдобровать.

Акт V, сцена 3, строки 137–141

«Я тебя не знаю»

Взяв у Шеллоу тысячу фунтов, Фальстаф сломя голову скачет в Лондон. Его сопровождают всевозможные прихлебатели, в том числе и сам Шеллоу. Наступил день коронации, 9 апреля 1413 г. По улицам Лондона должна пройти процессия во главе с Генрихом V. Фальстаф не может дождаться этого: его подружку Доль Тершит бросили в тюрьму по обвинению в убийстве, и Фальстаф уверен, что сумеет освободить ее.

Появляется торжественная процессия, и Фальстаф вызывает негодование публики, громко обращаясь к королю. Процессия останавливается, и наступает кульминационный момент обеих частей «Генриха IV».

Король сдержанно говорит:

Прохожий, кто ты? Я тебя не знаю.

Молись усердней, старый человек.

Седые волосы, а сам как дурень.

Такой же долго снился мне старик,

Как ты, беспутный, спившийся и толстый.

Я позабыть стараюсь этот сон.

Акт V, сцена 5, строки 48–52

Фальстаф публично отвергнут и унижен, ему запрещено приближаться к королю ближе чем на десять миль. (У Холиншеда указано, что именно на такое расстояние были удалены от короля его прежние беспутные дружки.)

За прошедшие века эта речь поражала в самое сердце бесчисленное множество людей. Зрители и читатели пьесы, любившие Фальстафа (как и принц) за то, что он заставлял их смеяться, осуждали принца за бессердечие, с которым он публично отверг старого друга. Прежде я и сам твердо придерживался того же мнения.

Но с годами мне стало ясно, что осуждать Генриха Vнельзя. Если мы проанализируем ситуацию, описанную Шекспиром, то поймем, что Фальстаф сам напросился на публичное унижение, запанибрата обратившись к Генриху на людях, да еще в самый торжественный для того день — день коронации. Генрих был просто обязан заставить людей забыть, что когда-то он был беспутным гулякой. Этот образ сложился у народа главным образом благодаря общению Хэла с Фальстафом и основывался на том, как принц обращался со своим дружком на людях.

Генрих V просто не мог поступить иначе. Заговоры против него могли закончиться только в том случае, если бы все увидели в нем истинного законного короля, Божьего помазанника. Чтобы смыть пятно, брошенное на него свержением Ричарда II, Генрих был обязан говорить не как простой смертный, а как король.

На мой взгляд, Орсон Уэллс, недавно снявший экранизацию двух частей «Генриха IV», решил эту сцену идеально.

Человек, который был принцем Хэлом, а стал Генрихом V, говорит с Фальстафом не глядя на него. Хотя произносимые им слова — это слова короля Англии, однако искаженное болью лицо — это лицо принца Хэла. А отвергнутый Фальстаф, которого играет сам Орсон Уэллс, испытывает шок, но на его лице тоже появляется выражение гордости. Беспутный юный принц, которого, казалось, ничего не стоило обвести вокруг пальца, внезапно стал великим человеком и теперь не ровня ему, Фальстафу.

Кроме того, не следует забывать, что принц, став королем, не стал бессердечным. Он говорит Фальстафу: