Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

Пьеса начинается с того, что на сцену рысцой выбегает старый судья Шеллоу, уже знакомый нам по второй части «Генриха IV», и с жаром, не свойственным его возрасту, восклицает:

Нет, дорогой сэр Хью. И не уговаривайте меня. Я подам жалобу в Звездную палату. Да будь он двадцать раз сэром Джоном Фальстафом, он не смеет оскорблять меня, эсквайра Роберта Шеллоу!

Акт I, сцена 1, строки 1–4 (перевод С. Маршака и М. Морозова. Стихи в переводе С. Маршака)

Имя Фальстафа звучит в первой же реплике, так что публика вправе ожидать скорого появления этого персонажа. Вполне резонно предположить, что речь идет о тысяче фунтов, которую Фальстаф взял взаймы у Шеллоу в конце второй части «Генриха IV» и не смог отдать, потому что новоявленный Генрих V прогнал его.

Как вскоре выяснится, упомянутый сэр Хью — это сэр Хью Эванс (точнее, Ивенс), священник из Уэльса (в данном случае «сэр» — это уважительное обращение к священнику, а не символ принадлежности к дворянству), говорящий с сильным валлийским акцентом. (Один из заметных персонажей «Генриха V» Флюэллен тоже говорит с сильным валлийским акцентом. Кто из них стал прототипом другого, зависит от времени написания пьес, которого мы не знаем.)

Звездная палата — печально известное судебное учреждение, занимавшееся разбором дел, которые не подпадали под существующие законы, Эти дела решали судьи в отсутствие присяжных. О Звездной палате, которой боялись как огня, ходило множество мрачных слухов; говорили, что она применяет пытки и ни перед кем не отчитывается. (Поэтому в угрозе «подать жалобу в Звездную палату» таится зловещий смысл.) Слава богу, эта палата была упразднена в 1641 г. в результате реформы, предпринятой по инициативе части английского парламента, восставшей против Карла I.

Происхождение названия палаты точно неизвестно; есть предположение, что она собиралась в помещении, потолок которого был украшен звездами.

«Мирового судью…»

За Шеллоу следует Слендер — племянник, тень и поклонник старика. Поклонником такого негероического персонажа может быть только тень тени. Слендер играет в этой пьесе ту же роль деревенского простака, которую во второй части «Генриха IV» играл Сайленс.

После реплики Шеллоу, заканчивающейся словами «эсквайра Роберта Шеллоу», Слендер молитвенным тоном добавляет официальный титул Шеллоу, как будто это сделает судью более грозным:

Мирового судью в графстве Глостершир, и coram.

Акт I, сцена 1, строки 5–6

Coram — это юмористически (с точки зрения тогдашней публики) искаженное quoram — юридический термин, означавший, что судья обладает некоей специальной квалификацией, необходимой для участия в судебных сессиях.

«…Мистера Авраама…»

После того как Слендер и Шеллоу обмениваются тарабарщиной на искаженной латыни, призванной подчеркнуть роль Шеллоу в судейском мире, валлийцу Эвансу, говорящему с протяжным акцентом, удается утихомирить разгневанного Шеллоу и отвлечь его интересным предложением.

У видного виндзорского горожанина Джорджа Пейджа есть дочь Анна, красавица с приданым в семьсот фунтов. Эванс говорит:

Вот я и думаю: не лучше ли нам бросить споры да раздоры и женить мистера Авраама Слендера на мисс Анне Пейдж?

Акт I, сцена 1, строки 54–56[132]

Предложение заманчивое, поскольку «мастер Авраам» — это сам Слендер, а гнев Шеллоу (как вскоре выяснится) вызван тем, что у Слендера обманом выудили ничтожную сумму, так что семьсот фунтов смогут с лихвой компенсировать убыток.

«…Бардольф, Ним и Пистоль…»

Шеллоу и Слендер сразу же проявляют интерес. Шеллоу хочет встретиться с мистером Пейджем и поговорить о сватовстве. Тем более что они стоят как раз у дверей дома Пейджа, в котором в эту минуту находится Фальстаф.

Появляется Фальстаф и не моргнув глазом признается, что он действительно нанес судье Шеллоу несколько оскорблений. (Причем это произносится без намека на юмор. Прежний Фальстаф все выгернул бы наизнанку, представил в смешном свете и заставил бы Шеллоу оправдываться.)

Затем Фальстаф обращается к Слендеру и спрашивает, на что он жалуется. Слендер объясняет:

…ваши негодяи — Бардольф, Ним и Пистоль — затащили меня в таверну, напоили пьяным и обобрали до нитки.

Акт I, сцена 1, строки 123–126