Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

Этого потрясения Клавдий уже не выдерживает. Он вскакивает и обращается в бегство. Представление резко обрывается.

Все бегут за королем. Гамлет, оставшийся на сцене вдвоем с Горацио, ликует; в этот миг он действительно выглядит полусумасшедшим. Впрочем, ликование не мешает практичному принцу удостовериться в том, что у него есть свидетель:

О дорогой Горацио, я за слова призрака поручился бы тысячью золотых. Ты заметил?

Акт III, сцена 2, строки 292–293

Горацио все видел. Не только он, но весь двор заметил реакцию короля. Когда все выяснится, у людей не останется сомнений в виновности Клавдия. Теперь Гамлет имеет полное право убить его.

«…У меня нет никакой будущности»

Но подозрения Клавдия тоже подтвердились. Гамлет как-то узнал правду и непременно воспользуется этим. Король понимает, что его жизнь висит на волоске.

Королева, которая, видимо, не знает правды, видит лишь то, что Клавдий ужасно расстроен, и боится за сына. (И правильно делает, потому что теперь Клавдий вынужден действовать. Для него это действительно вопрос жизни и смерти.)

Королева посылает за сыном и пытается восстановить мир между ним и отчимом, абсолютно не сознавая, что это уже невозможно. Розенкранц и Гильденстерн приходят за принцем, и тот, вполне уверенный в себе, потешается над ними.

Они все еще пытаются выяснить, что именно скрывается за безумием принца, и Гамлет иронически говорит:

Сударь мой, у меня нет никакой будущности.

Акт III, сцена 2, строка 347[33]

Розенкранц напоминает, что Гамлет и так наследник престола, но Гамлет отвечает:

Да, сударь мой, но «пока трава растет…» — пословица слегка заплесневелая.

Акт III, сцена 2, строка 351[34]

Гамлет не заканчивает пословицу, потому что она хорошо известна английской публике. Ее смысл: не следует надеяться на пустые обещания. То же самое принц имел в виду, когда говорил о «хамелеоновой пище».

Насмешки Гамлета над Розенкранцем и Гильденстерном становятся все более язвительными; теперь ему нечего бояться. Он выиграл игру и открыто говорит двоим фальшивым друзьям, что они от него ничего не добьются.

«Душа Нерона…»

Входит Полоний и повторяет приказ королевы, требующей, чтобы сын пришел к ней. Гамлет не может противиться искушению еще раз поиздеваться над глупым Полонием, но затем соглашается прийти. На мгновение он остается один и говорит про себя:

Тише! Мать звала.

О сердце, не утрать природы; пусть

Душа Нерона в эту грудь не внидет;

Я буду с ней жесток, но я не изверг;

Пусть речь грозит кинжалом, не рука…

Акт III, сцена 2, строки 400–404

Мы еще раз убеждаемся, что Гамлет не страдает нерешительностью. Все наоборот. Он постоянно борется с желанием дать волю гневу.

Принц чувствует, что гнев и обида на мать, поспешный брак которой лишил его короны и втянул его в длинную, неестественно запутанную цепь интриг, могут заставить его действовать безрассудно, подвигнув даже на убийство матери.

Нерон — римский император, правивший с 54 по 68 г. н. э., был чудовищным тираном; самый громкий из его «подвигов» — казнь собственной матери, Агриппины, в 59 г. (Есть легенда о том, что она просила убийц разить ее в утробу, которая выносила такого непотребного сына.)

Конечно, Агриппина была порочна и постоянно вмешивалась в дела управления государством, но все же оправдать убийство матери невозможно. Когда в 67 г. Нерон посетил Грецию, он пытался получить доступ на элевсинские мистерии, но ему отказали, потому что он убил собственную мать; ужас греков перед этим преступлением был так силен, что Нерону, абсолютному тирану, пришлось отступить.

Поэтому Гамлет обязан сдержаться любой ценой. Максимум того, что он мог бы сделать с матерью даже в том случае, если она принимала активное участие в убийстве отца (чего на самом деле не было), — это отправить ее в монастырь. Если бы принц убил мать или приговорил к смертной казни, это стоило бы ему короны. Даже если бы Гамлет стал королем, охваченный ужасом народ проклял бы его.

«Старейшее из всех проклятий…»

Король просто обязан немедленно удалить Гамлета от двора и отправить его в Англию. Он посылает вместе с принцем Розенкранца и Гильденстерна. Ясно, что эти двое должны стать его тюремщиками и проследить за тем, чтобы он был доставлен до места назначения.

Входит Полоний и говорит королю, что Гамлет идет к матери; он, Полоний, проследит за ним еще раз, а потом обо всем доложит Клавдию.

Король остается на сцене один, становится на колени и начинает молиться. Клавдий охвачен угрызениями совести; он говорит: