Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

Скон — место в 2 милях (3 км) к северу от Перта и в 30 милях (48 км) к северу от Эдинбурга. Там по традиции короновали шотландских королей; согласно легенде, эта традиция восходит к VIII в., то есть зародилась за три века до времени Макбета.

Говоря о Сконе, невозможно обойти молчанием Кеннета I, правившего скоттами, пришедшими на остров из северной Ирландии. Вождь скоттов распространил свою власть на племена пиктов, которые жили здесь еще во времена римского владычества. Собственно говоря, после объединения этих двух кельтских народов, состоявшегося около 846 г., начинается подлинная история Шотландии.

Скон — древняя столица пиктов; в знак примирения Кеннет I основал там свой престол. Он доставил туда огромный Сконский камень. Очень похоже, что этому камню поклонялись еще до эпохи христианства, но его освятили, а затем монахи придумали легенду о том, что именно на этом камне спал Иаков в Ханаане, когда ему приснились ангелы, восходящие и нисходящие по лестнице между землей и небом: «И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником; и возлил елей на верх его» (Быт., 28: 18).

Шотландских королей короновали, усадив на этот камень. Дело кончилось тем, что в 1296 г. Эдуард I Английский захватил Сконский камень, увез его в Лондон и положил под коронационный трон в Вестминстере. С тех пор на нем короновали королей Англии. Но даже без камня Скон продолжал оставаться местом коронации шотландских королей вплоть до Якова VI, восшествие которого на английский престол в качестве Якова I положило конец истории Шотландии как независимого государства.

«…Ты сплутовал немного»

Кажется, что для Макбета все складывается идеально. Как предсказала Третья ведьма, он стал королем. Но в картине есть изъяны. Ясно, что Макдуф не принял официальную версию. Когда Росс спрашивает, поедет ли он в Скон, Макдуф отвечает:

Нет, дружок, я в Файф.

Акт II, сцена 4, строка 36

Это явный признак неодобрения. Резонно предположить, что отказ ехать на коронацию продиктован нежеланием произносить клятву верности Макбету как новому королю. Это предвещает будущий мятеж против Макбета, но не противоречит понятию феодальной чести.

Но что-то подозревает не один Макдуф. Банко знает о Макбете нечто такое, чего не знают другие. Он был рядом с ним, когда давали предсказание роковые сестры.

Банко появляется в Форресе, где был казнен старый кавдорский тан и возле которого им явились роковые сестры. Теперь это столица Макбета. Оставшись на сцене один, Банко размышляет:

Теперь ты все, что предсказали сестры:

Гламисский и кавдорский тан, король,

И я боюсь, ты сплутовал немного.

Акт III, сцена 1, строки 1–3

У Холиншеда Банко является соучастником: «Он (Макбет) связался со своими доверенными друзьями, главным из которых был Банко, обсудил с ними свое намерение и, заручившись обещанием помощи, сразил короля…»

Речь явно идет не о предательском убийстве из-за угла, о котором рассказывают лишь избранным (а лучше вообще никому). Для такого убийства помощь посторонних не требуется. Ясно, что это было заранее подготовленное вооруженное восстание, для которого нужны союзники, способные привести с собой отряды воинов.

Конечно, в Средние века вооруженное восстание было самой обычной процедурой. То же самое вплоть до XV в. происходило и в самой Англии, о чем свидетельствуют многие пьесы Шекспира. Участие в таком мятеже не могло повредить репутации Банко, тем более что мятеж оказался успешным.

Однако Шекспир решил изобразить гибель Дункана как трусливое убийство, нарушавшее законы гостеприимства, а потому Банко следовало исключить из этой истории. В конце концов, среди публики присутствовал Яков I, объявивший себя потомком Банко.

Поэтому в пьесе Банко не подозревает о замысле Макбета и может только догадываться, что тот «сплутовал немного». Следует признать, что подобный учет вкусов публики не улучшил пьесу. Раз уж у Макдуфа, ничего не знавшего о роковых сестрах, зародились сомнения, настолько серьезные, что он отказался присутствовать на коронации, то недогадливость Банко, бывшего свидетелем этой встречи, говорит либо о его сверхнаивности, либо об умственной неполноценности.

«Я верю в то, что мне они сулили»