Путеводитель зоолога по Галактике. Что земные животные могут рассказать об инопланетянах — и о нас самих

Подвох, разумеется, в том, что никто не обладает таким большим объемом мозга, чтобы запомнить смысл каждого из этих случайно составленных предложений. Это универсальное ограничение; даже на другой планете, населенной сверхразумными обитателями, не может быть отдельного «высказывания» для каждого отдельного понятия. Если для удвоения количества выражаемых понятий необходимо удвоить объем мозга, то для выражения бесконечно большого количества понятий понадобится бесконечно большой мозг. Это не под силу даже придуманным фантастами инопланетянам со сверхспособностями и даже инопланетным суперкомпьютерам.

Тут нужна хитрость, а не простой перебор вариантов. И эта хитрость заключается в грамматике. Слова в предложении «Пух и Пятачок пошли охотиться и чуть не поймали Буку» можно расположить более чем тремя миллионами различных способов[94]. Комбинаций множество. Но лишь очень малая доля из них будет столь же осмысленной, как исходное предложение. В основном получится бессмыслица вроде «охотиться и Пух чуть и поймали не Буку Пятачок пошли» или «чуть пошли поймали и Буку не Пятачок и Пух охотиться». Существуют очень четкие правила, определяющие, какие предложения осмысленны, а какие нет. Значит, наша грамматика одновременно и ограничивает язык, и придает ему гибкость, необходимую для того, чтобы он был настоящим языком. Таким образом, мы можем получать различные значения, и мозг у нас не взорвется от одного только количества предложений, которые потребовалось бы запоминать.

Вклад Хомского заключался в математическом описании такого рода грамматики, которая способна преобразить совокупность слов в богатый и бесконечно выразительный язык, притом не бесконечно трудный для запоминания. Более того, он продемонстрировал, что только один очень специфичный тип грамматики способен породить язык, отвечающий этим критериям. В частности, Хомский считал, что разгадка способности создавать бесконечность из конечной совокупности слов кроется в идее, что последующие в предложении слова не могут зависеть только от непосредственно предшествующих. Если бы слова зависели только от предшествующих им слов, это накладывало бы чрезмерные ограничения. Нам бы пришлось употреблять только «предопределенные» предложения. Например, если бы за словами «Пух и» всегда следовало слово «Пятачок», Пух никогда не смог бы пойти охотиться с Иа.

Обойти эту проблему помогает иерархическое устройство языка. Можно сказать «Пух и Пятачок пошли охотиться», можно сказать «Пух и его розовый приятель пошли охотиться» или даже «Пух и его розовый приятель, с которым он часто коротает время, пошли охотиться». Такая грамматика по типу матрешки представляется необходимой, если нам требуется сконструировать потенциально бесконечный язык, без привязки к конкретным последовательностям слов.

Хомский выстроил иерархию уровней формальной грамматики по возрастающей сложности — каждый уровень позволяет порождать более сложные предложения, чем предшествующий[95]. Таким образом он заложил основы того, что, по мнению многих, стало истинно универсальным определением языка. К большому сожалению (учитывая цели исследования в этой книге), Хомский использовал термин «универсальная грамматика» применительно к врожденной грамматической способности, присутствующей у каждого человека с младенчества. Сам Хомский позже объяснял, что под «универсальной» он вовсе не имел в виду «универсальной для всей Вселенной»! Но идея закрепилась, как и термин, и многие ученые все еще убеждены, что инопланетяне должны использовать тот же тип грамматики, что и мы, люди.

Специалисты по коммуникации животных относятся к грамматической теории Хомского со здравой долей скепсиса. Его рассуждения основаны на множестве исходных допущений, и, если эти допущения неприменимы к животным, есть вероятность, что они окажутся неприменимы и к инопланетянам. Нам нужно как следует поразмыслить, обязан ли всякий язык, а не только человеческий, по определению отвечать именно этим критериям. Идея, что устройство языка должно быть иерархическим, весьма убедительна, однако лингвисты будущего вполне могут открыть новый способ организации грамматики, обеспечивающий бесконечную выразительность. Когда мы обнаружим говорящих инопланетян, может оказаться, что у них есть способ обойти требования формальной грамматики Хомского. Начнем с самого первого предположения, на которое опирался Хомский, выстраивая свои рассуждения: языку непременно присуща бесконечность.

Бесконечность — обязательное свойство языка?