Путеводный нейрон. Как наш мозг решает пространственные задачи

За три месяца до кругосветного перелета на «Уинни Мэй» британский летчик Фрэнсис Чичестер впервые пересек Тасманово море на своем «Джипси Мот», биплане с деревянным каркасом, перелетев из Новой Зеландии в Австралию и тем самым войдя в историю авиации. У его самолета не хватило бы топлива на перелет дальностью почти 2000 километров, и поэтому ему пришлось совершить две посадки, на островах Норфолк и Лорд-Хау, расположенных приблизительно на равном расстоянии от берегов Новой Зеландии и Австралии. Эти острова были такими маленькими, что стоило ошибиться на долю градуса, и Чичестер бы их не нашел. Свои координаты он вычислял по секстанту, при каждой возможности направляя его на солнце. Это было опасно: приходилось задействовать обе руки и управлять самолетом с помощью ступней, коленей и локтей. У него не было инструмента для измерения скорости ветра, как у Гатти, и он использовал собственную систему навигационного счисления, в том числе учитывал смещения самолета по трем независимым показаниям компаса и находил среднее – и эту непростую задачу приходилось повторять каждый час.

Чичестер придумал гениальную идею, благодаря которой он не пропустил остров: «отклонялся» на десятки километров влево или вправо, долетал до намеченной точки, где оказывался строго под прямым углом к острову, поворачивал и летел к цели. Сам Чичестер называл это «теорией намеренной ошибки». Почти так же действовал и Гатти во время полета на «Уинни Мэй»; да и у моряков, пока они не научились вычислять долготу, этот метод был очень популярен. Это хитрый трюк, хотя он может вызывать когнитивный диссонанс, что и обнаружил Чичестер, резко повернув направо к тому месту, где, как он надеялся, был остров Норфолк:

В этот момент, задавая гидроплану новый курс, почти под прямым углом к прежнему, я испытал чувство отчаяния. После того как час за часом я летел над морским простором, где глазу не за что было зацепиться, и не менял направления, мой инстинкт отказывался принять это внезапное изменение курса без всяких зримых ориентиров. Психологически почти невозможно было поверить в то, что остров должен лежать не впереди, а где-то справа. Моя навигационная система казалась хрупкой выдумкой, сомнительной игрой ума. Я так долго держался одного направления, что остров просто обязан был лежать впереди, но никак не справа. Меня охватила паника. Часть моего существа взывала: ради бога, не делай этот безумный поворот! Мышцы готовы были сработать и вернуть гидроплан на прежний курс. «Спокойно, спокойно, спокойно», – говорил я себе в полный голос. Я должен верить в свою систему – мне не оставалось ничего другого[285][286].

Тому, кто когда-нибудь шел в тумане через незнакомую местность только по компасу и карте, знакома эта паника, убеждение, что ты ошибся с направлением. Когда слепо идешь навстречу неизвестности, может потребоваться огромное усилие воли, чтобы верить показаниям приборов, но это единственный способ не заблудиться.

Очень многих пилотов первый полет в тумане приводит в смятение. Сигналы от внутреннего уха и глаз противоречат друг другу, и иногда даже трудно сказать, не перевернулись ли вы вверх ногами, – остается лишь не обращать внимания на чувства и «лететь по приборам», опираясь на показания высотомера, искусственного горизонта и других индикаторов. Чичестер знал, когда нужно игнорировать свои инстинкты. В 800 километрах от Новой Зеландии через просвет в облаках он увидел остров Норфолк. Его площадь больше 3600 гектаров. Остров Лорд-Хау, приблизительно в 800 километрах западнее, был в два раза меньше. Чичестер нашел и его. Ошибка означала для него неминуемую гибель в водах Тихого океана.