Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию

В субботу, в последний день сентября, я выехал рано утром из Витербо и двинулся по дороге на Баньайю.

БАНЬАЙЯ. Это место принадлежит кардиналу Гамбаре, оно очень украшено и снабжено таким множеством фонтанов, что в этой части, кажется, не только сравнялось, но даже превзошло Пратолино и Тиволи[799]. Во-первых, тут имеется фонтан с мощным напором воды, чего нет в Тиволи, и очень обильной, чего нет в Пратолино, так что ее хватает для бесконечного распределения по различными фигурам. Тот же мессер Томмазо да Сиена, который вел работы в Тиволи, ведет и эти, но они еще не закончены. Так что, постоянно добавляя новые изобретения к прежним, он вложил в это последнее строительство гораздо больше искусства, красоты и занимательности. Среди различных причуд, которые ее украшают, можно видеть довольно высокую пирамиду, откуда бьют струи воды различными способами, то вверх, то вниз. Вокруг пирамиды четыре красивых маленьких водоема, наполненных чистой водой. Посреди каждого – каменная лодочка, и в ней двое аркебузиров, которые, набрав воды в свои самопалы, выпускают ее струей в сторону пирамиды; и еще трубач, который тоже выпускает струи воды. Можно прогуливаться вокруг этих водоемов и вокруг пирамиды по очень красивым аллеям, где имеются каменные скамьи очень красивой работы. Другие части еще больше нравятся некоторым [посетителям]. Дворец маленький, но приятной постройки. Насколько я смог понять, это место несомненно превосходит [многие другие] умелым использованием воды. Самого кардинала тут не было, но, поскольку он француз в душе, его люди оказали нам все учтивости и знаки расположения, какие только можно пожелать.

Оттуда, следуя прямым путем, мы проехали в Капраролу, дворец кардинала Фарнезе, о котором много говорят в Италии[800]. В самом деле, я не видел ничего в этой прекрасной стране, что было бы с ним сравнимо. Он окружен большим рвом, вырубленным в туфе: верх здания устроен наподобие террасы, так что кровли совсем не видно. По форме он почти пятиугольник, но при взгляде кажется большим совершенным квадратом. Его внутренняя форма совершенно круглая: везде царят широкие коридоры, все сводчатые и повсюду покрытые росписями. Все покои квадратные. Здание очень большое, залы очень красивые, и среди прочих имеется один восхитительный зал, потолок которого (поскольку все здание сводчатое) представляет собой небесный глобус со всеми фигурами, которые его составляют. А на его стенах – земной глобус со всеми его областями, что вместе образует полную космографию. Эти росписи очень богато покрывают целиком все стены. В других местах представлены в разных картинах деяния папы Павла III и дома Фарнезе. Люди нарисованы так натурально, что узнаешь их с первого взгляда на их этих портретах: нашего коннетабля, королеву-мать, ее детей, Карла IX, Генриха III, герцога Алансонского, королеву Наваррскую и короля Франциска II [самого старшего из всех], а также короля Генриха II, Пьетро Строцци и других. В том же зале в двух его концах видны два бюста: с одной стороны, на самом почетном месте, бюст короля Генриха II с надписью внизу, где он назван хранителем дома Фарнезе[801]; а на другом конце – бюст [испанского короля] Филиппа II, надпись на котором гласит: за благодеяния, полученные от него в великом множестве. Снаружи тоже имеется много прекрасных вещей, которые стоит посмотреть, и среди прочих грот, откуда вода, искусно направленная в маленькое озеро, представляет зрению и слуху падение настоящего дождя. Этот грот расположен в пустынном и диком месте, и воду для этих фонтанов приходится доставлять с расстояния в восемь миль, от самого Витербо.

Оттуда по ровной дороге через большую равнину мы добрались до весьма обширных лугов, посреди которых в некоем лишенном травы месте видно, как бурлят источники холодной воды, довольно чистые, но настолько пропитанные серой, что запах чувствуется весьма далеко[802]. Мы приехали на ночлег в

МОНТЕРОССИ, двадцать три мили; и в первое воскресенье октября прибыли в

РИМ, две мили. Нас там встретил очень большой холод и ледяной ветер с севера. В понедельник и в последующие несколько дней я чувствовал несварение в своем желудке, что заставило меня пропустить несколько общих трапез, чтобы есть поменьше[803]. И пока мой желудок был свободным, я чувствовал себя довольно бодрым и полностью располагал всей своей натурой, за исключением головы, которая еще не совсем оправилась.

В день, когда я прибыл в Рим, мне передали письма от членов городского совета Бордо, которые весьма любезно написали мне по поводу моего избрания мэром их города и просили меня приехать к ним.