Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию

Мы покинули Верону и на выезде из города осмотрели церковь Мадонны Чудотворительницы, которая знаменита многими необычайными явлениями, оценив которые, ее отстроили заново очень красивой круглой формы[295]. Тамошние колокольни во многих местах покрыты кирпичами, причем положенными вкривь и вкось. Мы проехали по длинной разнородной равнине, то плодородной, то не очень, имея горы весьма далеко по нашу левую руку и кое-где по правую, и приехали одним перегоном к ужину в Виченцу.

ВИЧЕНЦА, тридцать миль. Это большой город, немного меньше Вероны, где полным-полно дворцов знати[296].

Мы тут видели на следующий день несколько церквей и ярмарку, которая была тогда на большой площади; а многие лавки нарочно для нее строили из дерева в поле.

Мы видели там также иезуатов, у которых там прекрасный монастырь, и видели их лавку с душистыми водами, они ими торгуют и устраивают публичную продажу, и мы там приобрели два[297] этой душистой воды на один экю, потому что они их делают и лечебные, от всех болезней. Их основателем был Святой Иоанн Коломбини, дворянин из Сиены, который основал это братство в 1367 году, P. Urb.[298]. В настоящее время их покровитель – кардинал де Пельве[299]. Монастыри у них имеются только в Италии, но здесь их три десятка. У них очень красивая обитель. Говорят, что они бичуют себя каждый день: каждый имеет цепочки для этого на своем месте в их часовне, где они безгласно молят Бога[300] и собираются там вместе в некоторые часы.

Тогда нам уже не хватало выдержанного вина, и это меня огорчало из-за его [г-на де Монтеня] колик, потому что он пил эти мутноватые вина, хоть в остальном и неплохие. Приходилось сожалеть о немецких винах, хотя они по большей части с искусственной отдушкой, из-за чего наделены разными ароматами, к которым там имеют пристрастие, даже шалфея, его так и называют: шалфейным вином; оно недурно, когда к нему привыкнешь, потому что в остальном оно хорошее и щедрое.

Мы уехали отсюда в четверг после обеда и по очень ровной дороге, широкой, прямой, немного приподнятой и с канавами по бокам, по обе стороны от которой простирались очень плодородные земли, а вдалеке, как обычно, горы насколько хватает глаз, и приехали в Падую.

ПАДУЯ, восемнадцать миль. Гостиницы тут не идут ни в какое сравнение с немецкими ни в обхождении, ни в чем другом. Правда, они не так дороги, на добрую треть, и в этом весьма приближаются к французским.

Она довольно велика, думаю, размером по меньшей мере с Бордо, если судить по обводной стене. Улицы узкие и некрасивые, весьма малолюдны, мало красивых домов; у нее довольно приятное местоположение – на равнине, далеко открытой со всех сторон. Мы там пробыли весь следующий день и видели разные школы: фехтовальные, бальных танцев, верховой езды, где оказалось больше сотни французских дворян, что г-н де Монтень счел большой помехой для молодых людей, приезжающих сюда из нашей страны, потому что такое общество, приучая их к нравам и языку собственной нации, тем самым отнимает у них средство свести знакомство с чужестранными[301]. Церковь Святого Антония ему показалась красивой, ее купол держится не сам по себе, но благодаря множеству углублений в своде. Имеется много замечательных скульптур из мрамора и бронзы. Ему понравилось лицо кардинала Бембо, свидетельствующее о мягкости его нрава и некоем благородстве ума[302]. Здесь [в Падуе] имеется самый большой зал без колонных опор, который я когда-либо видел, где отправляется их правосудие; и в одном конце голова худощавого Тита Ливия, образ, выдающий человека усердного в трудах и меланхоличного, старинное произведение, так и кажется, будто он вот-вот заговорит. Посвященная ему эпитафия тоже там имеется, найдя эту надпись, ее подняли, чтобы оказать ей честь, и поделом. Юрисконсульт Паулюс также здесь присутствует, у входа в этот дворец, но г-н де Монтень счел, что это недавнее произведение[303]. Дом, который построен на месте древней арены, вполне достоин того, чтобы его увидеть, а также его сад[304]. Ученики тут живут, с полным основанием платя в самых порядочных пансионах семь экю в месяц учителю и шесть слуге.

Мы уехали оттуда в субботу рано утром по очень красивой насыпи вдоль реки[305], имея по обе стороны весьма плодородную, богатую хлебами равнину, где в полях тенистые деревья перемежаются виноградниками[306], а на дороге со всех сторон виднеются красивые загородные дома для отдохновения, и среди прочих принадлежащий роду Контарини, у ворот которого имеется надпись, что здесь, возвращаясь из Польши, останавливался король[307]. Мы приехали в Ка’ Фузину, где отобедали.