Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию

ПРАТО, десять миль, маленький городок, принадлежит сказанному герцогу. Он расположен на берегу Бизенцио, каковую реку мы пересекли по каменному городскому мосту. Нет другой такой области, которая среди прочего была бы так хорошо обеспечена столь полноценными мостами; а также вдоль этих дорог повсюду встречаешь большие тесаные камни, на которых написано, что каждая округа должна мостить дорогу и отвечать за нее. Там, в городском дворце, мы видели герб и имя пратского легата, который, говорят, здешний уроженец[634]. Над дверью этого дворца имеется большая, увенчанная короной статуя с державой в руке, у подножия которой имеется надпись: Rex Robertus[635]. Они говорят, что этот город был когда-то нашим: лилии тут повсюду; но город и сам по себе имеет в своем гербе золотые лилии на червленом поле. Дуомо тут красив и украшен множеством черно-белого мрамора[636].

Уехав отсюда, мы сделали еще один крюк, отклонившись от нашего пути на добрых четыре мили, чтобы съездить al Poggio[637], это вилла, которой они несказанно гордятся, она принадлежит герцогу и расположена на реке Омброне; а построена по тому же образцу, что и Пратолино. Просто чудо, как в столь малом объеме смогла поместиться сотня прекрасных комнат. Я там видел среди прочего большое количество очень красивых и бесценных тканей в кипах: они пестренькие, всего лишь очень тонкие, шерстяные и подбиты тафтой в четыре нити, того же цвета, что и ткань. Еще мы там видели кабинет герцога с перегонными кубами и его токарную мастерскую, потому что он – великий механик[638].

Оттуда через крайне плодородную область по очень прямой дороге, окаймленной деревьями, к которым привязаны виноградные лозы, что образует живые изгороди необычайной красоты, мы приехали к ужину в Пистойю.

ПИСТОЙЯ, четырнадцать миль. Большой город на берегу Омброне; улицы тут весьма широкие, вымощены, как во Флоренции, Прато, Лукке и в других местах[639], большими, весьма широкими каменными плитами. Забыл сказать, что из-за стола в залах Поджо видно Флоренцию, Прато и Пистойю; герцог тогда был в Пратолино. В сказанной Пистойе довольно мало народа, красивые церкви и много красивых домов. Я навел справки о продаже соломенных шляп, которые стоят по пятнадцать солей. Мне кажется, что во Франции они стоили бы столько же франков. Рядом с этим городом и на его земле был некогда разгромлен Катилина[640]. В Поджо имеется ряд шпалер с изображением всех видов охоты; я приметил среди других одну с охотой на страусов, которых преследуют всадники и пронзают дротиками.

Латиняне называли Пистойю Pistorium; она принадлежит герцогу Флорентийскому. Говорят, что она изрядно обезлюдела из-за былых распрей между домами Канчельери и Панчатики, так что сейчас тут насчитывается всего восемь тысяч душ; а в Лукке, которая размерами ничуть не больше, – двадцать пять тысяч жителей и даже больше.

Мессер Таддео Роспильози, получивший из Рима письмо с рекомендациями в мою пользу от Джованни Франкини[641], пригласил меня, а также всех остальных, с кем я путешествовал, отобедать у него на следующий день. Дворец весьма изукрашен, подача блюд за столом немного диковатая, мало мясных кушаний, мало лакеев; вино подается после трапезы, как в Германии.

Мы повидали здешние церкви: при вознесении святых даров в главной церкви трубят в трубы. Среди детей-певчих стояли переодетые священники и дудели в сакебуты[642].

Этот бедный город расплачивается за потерю свободы пустым образом ее былой формы. У них имеется девять приоров[643] и один гонфалоньер, которых они избирают на каждые два месяца. В их обязанности входит поддержание порядка; содержатся они на средства герцога, как прежде содержались на средства населения, проживают во дворце и почти никогда не выходят оттуда, кроме как все вместе, будучи там постоянно заперты. Впереди идет гонфалоньер, за ним подеста, которого туда посылает герцог, и каковой подеста на самом деле обладает всей властью; а сказанный гонфалоньер никому не кланяется при встрече, изображая некое воображаемое могущество. Мне было жалко смотреть, как они ублажают себя этим обезьянничаньем, и тем не менее великий герцог увеличил субсидии в десять раз против прежнего.

В большинстве крупных садов Италии на главных аллеях выращивают траву и косят ее. Примерно в это же время начали поспевать вишни; и на дороге из Пистойи в Лукку нам встречались поселяне, желавшие нам продать букетики земляники.

Мы уехали оттуда после обеда в четверг, в день Вознесения, и сначала некоторое время двигались по этой равнине, потом по слегка гористой дороге, а потом по очень красивой и широкой равнине. Среди хлебных полей у них посажено много деревьев весьма упорядоченными рядами, и эти деревья покрыты привязанными к ним виноградными лозами, тянущимися от одного к другому, так что поля кажутся садами. На горах, которые видны с этой дороги, растет много деревьев, в основном оливы, каштаны и шелковица – ради шелковичных червей. На этой равнине нам и встретилась