Путевой обходчик

Тут слова стали отдаляться от его слуха, и он понял, что теряет сознание. Произнесенная вслух фраза отняла у него слишком много сил.

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем тот человек вернулся. Может, день, а может, и два. Время перестало существовать. Сперва, так же, как в прошлый раз, появился свет, послышались шаги, а потом к прорези в двери приникли два мерцающих глаза.

— Эй! — окликнул негромкий хриплый голос. — Эй, мужик, ты еще живой?

Он хотел ответить, но передумал: не хотел снова потерять сознание. Однако незнакомец заметил шевеление его губ.

— Живой! — сказал он почти радостно. — Вот молодец! Уже несколько дней прошло, а ты все никак не сдохнешь.

Снова что-то булькнуло. «Водка», — понял он, и опять все его внутренности скрутило в тугую струну.

— Эй, ты, как тебя там… Охраняешь секретный объект? Молодец! Может, скажешь, как тебя зовут?

Он снова шевельнул губами.

— Как-как? Не слышу. Ладно, хрен с тобой, придумаю имя сам. Что, если я буду звать тебя… Шницель? Точно — Шницель! Отличное имя для такого куска гнилого мяса, как ты. Шницель, тебе нравится твое имя?

Он не ответил.

— Молчание — знак согласия, — решил незнакомец. — Я бы мог позвать людей, чтобы тебя вытащили. Но не стану этого делать. И знаешь почему? Мне нравится смотреть, как ты подыхаешь. «Медленно, мучительно и неотвратимо», как написано в одной книжке. Как же ее название?.. А, ладно, не помню. Да это и неважно. Важно, что ты сдохнешь. Был такой здоровый, как танк, а потом бац — и Шницель! Красиво.

Из-за двери послышался негромкий хриплый хохот. Терпеть это было невозможно. Он напрягся и попытался хоть что-то сказать, но не смог. Голос больше не хотел ему подчиняться. Он исчез, как исчезли руки и ноги.

Незнакомец расценил его молчание по-своему.

— Молчи, молчи, — одобрил он, — я болтунов не люблю. Мне и так хорошо с тобой в компашке. Постарайся еще протянуть, завтра я снова приду. Поболтаем.

Он снова поднатужился и на этот раз сумел произнести всего одно слово. И слово это было:

— Гла… за.

— Чего? Чего ты сказал? Тебе нравятся мои глаза? — Незнакомец хохотнул. — У меня красивые глаза. Хочешь, я тебе их подарю? Нет? А может, хочешь освежиться?.. Тоже нет? Ну ладно. За тебя, дружище!

И снова забулькала водка. И снова он хотел что-то сказать, но сознание покинуло его.

С тех пор глаза в прорези двери появлялись постоянно. А негромкий хриплый голос знай себе нашептывал:

— Это сколько же дней ты тут подыхаешь? Сказали б — не поверил. Освежиться хочешь? Нет? Ну тогда я сам. — Бульк-бульк-бульк. — Уф-ф… Хороша, зараза. Слышь, Шницель, скоро ты сдохнешь. Я это вижу. Ты знаешь, а мне тебя даже будет не хватать. Я к тебе привык. Давай, Шницель, за тебя!

И снова — бульк, бульк, бульк.

— Слышь, Шницель, и чего ты такой здоровый — не пойму? Я таких больших людей и не видел раньше. Какой у тебя рост? Метра два? Да больше, наверное. Здоровый, как медведь! А теперь ты в дерьме. Теперь ты, как червь. Даже хуже. Ну ничего, скоро все кончится. За то, чтобы ты поскорее подох!

И снова тишина на сутки. Потом опять свет, шаги и голос:

— Не сдох? Отлично. Кроме тебя, Шницель, мне и поговорить-то не с кем. А знаешь, как меня зовут? Нет? Китаев я. Марат. Попадешь в ад, передавай привет моему батяне.

Но однажды все закончилось. В тот день в туннеле снова появился свет, но на этот раз яркий, ослепительный. Потом послышались голоса, много голосов. А потом появились люди с фонарями на касках.

— Вот там! — сказал один.

— Где?

— Да вон, под кучей камней! Человек, видишь?

— Вижу!

Несколько рук принялись разгребать завал.

— Потерпи, — уговаривал его голос.

— Еще немного, — вторил первому голосу второй.

И все это время два мерцающих глаза наблюдали за ним из прорези ржавой двери. Наблюдали и подмигивали.

— Он хоть живой? — продолжали меж тем голоса.

— Живой! Носилки сюда. И четверых человек. Быстрее, черт! Это же надо, какое здоровье. Три недели под завалом пролежал и не помер.

— У него обезвоживание. Он может умереть в любой момент.

— Так дай ему освежиться. Да не в рот! Полей на тряпку, а тряпку положи ему на губы.

И снова глаза в прорези подмигнули, и негромкий хриплый голос у него в голове произнес: «Вот ты и освежился».

…Дрема схлынула так же внезапно, как и пришла, и ей на смену пришла обычная бодрость, словно он проспал восемь часов кряду.

Монстр открыл глаза, потянулся, хрустнув суставами, и встал с кресла. Потом взял со стола банку с глазами и прошел в соседнюю комнату. Пересек комнату и остановился перед подвешенной к стене мумией. Показал ей банку с глазами и сказал:

— Смотри, что тебе Шницель принес. Свеженькие. Будешь теперь новые глаза таращить.

Мумия безучастно смотрела на него помутневшими глазами.

— Ничего, — заверил монстр, опуская банку. — Сейчас мы все исправим. А потом я дам тебе освежиться.

Он взял со стола инструменты и занялся привычным делом.

«Ничего, ничего, сестренка. Я тебя вытащу. И не в таких переплетах бывал. Мы еще с тобой погуляем на дне рождения у Ленки. Еще зададим ей жару».