Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Но когда, на перекоръ обѣщанію нашего спутника, мы почувствовали себя хуже, нежели было намъ въ самой негоднѣйшей части Бискайскаго залива, или даже у бичуемыхъ бурями скалъ Финистере, мы объявили его величайшимъ лгуномъ и готовы были поссориться съ нимъ за то, что онъ ввелъ насъ въ такое заблужденіе. Небо было чудно свѣтло и безоблачно, воздухъ былъ напитанъ благоуханіемъ прибрежныхъ растеній, и самое море блестѣло такой кроткой лазурью, что, казалось, не было никакой причины страдать намъ морской болѣзнью, и что маленькія безчисленныя волны, прыгая вокругъ парохода, разыгрываютъ только на нашъ счетъ anerithmon gelasma. (Это одна изъ моихъ греческихъ цитатъ; довольствуясь ею, я поберегу остальныя три, пока дойдетъ до нихъ очередь.) Вотъ замѣтка въ моемъ журналъ: «Середа, 4 сентября. Ѣсть совсѣмъ не хочется. Расходъ на тазы огромный. Вѣтеръ противный. Que diable allais-je faire dans celle galère? Ни думать, ни писать невозможно.» Эти краткія фразы, даютъ, кажется, полное понятіе о жалкомъ состояніи души и тѣла. За два дня передъ этимъ, прошли мы подлѣ укрѣпленій, моловъ и желтыхъ зданій Алжира, величаво выступающихъ изъ моря и окаймленныхъ темно-красными линіями африканскаго берега. По горамъ дымились разложенные огни, мѣстами виднѣлись разбросанныя по одиначкѣ деревни. 5-го числа, къ нашей общей, невыразимой радости, достигли мы Валеты. Входъ въ гавань этого города представляетъ одну изъ самыхъ прекрасныхъ сценъ для одержимаго морской болѣзнью путешественника. Маленькая бухта загромозжена множествомъ кораблей, шумно нагружаемыхъ товарами, подъ флагами разныхъ націй; десятокъ черныхъ пароходовъ, со свистомъ и уханьемъ, снуетъ взадъ и впередъ по гавани; маленькія канонирскія лодки движутся во всѣхъ направленіяхъ, взмахивая длинными веслами, которыя, словно крылья, блестятъ надъ водою; вдали пестрѣютъ раскрашенные городскіе ялики, съ высокимъ носомъ и кормою, подъ бѣлымъ тенделетомъ, а подлъ парохода вертятся крошечныя суденышки съ голыми, чернокожими нищими, которые умоляютъ васъ позволить нырнуть имъ за полпенса. Вокругъ этой синей воды подымаются скалы, освѣщенныя солнцемъ и застроенныя всевозможными укрѣпленіями: направо С. Эльмо, съ маякомъ и пристанью; налѣво военный госпиталь, похожій на дворецъ, и между нихъ великолѣпнѣйшіе домы жителей города.

При ближайшемъ осмотрѣ, Валета не разочаруетъ васъ, какъ многіе изъ иностранныхъ городовъ, прекрасныхъ только издали. Улицы наполнены одушевленнымъ и благоденствующимъ на взглядъ народонаселеніемъ; самая бѣдность живетъ здѣсь въ красивыхъ каменныхъ палатахъ, испещренныхъ балконами и лѣпной работою. Чего не найдете вы здѣсь? Свѣтъ и тѣнь, крики и зловоніе, фруктовыя лавки и садки съ рыбою, всевозможныя одежды и нарѣчія; солдаты въ красныхъ, а женщины въ черныхъ плащахъ; нищіе, матросы, боченки съ маринованными сельдями и макаронами; пасторы въ угловатыхъ шапочкахъ и длиннобородые капуцины, табакъ, виноградъ, лукъ и ясное солнышко; распивочныя съ бутылками портера, — все это бросается въ глаза путешественнику и составляетъ такую забавно-разнохарактерную, живую сцену, какой никогда еще не удавалось мнѣ видѣть. Суетливость дѣйствующихъ лицъ этой драмы, получаетъ высокій характеръ отъ самой обстановки сцены. Небо удивительно ясно; зданія и орнаменты ихъ изящны и благородны; замки, павильоны, башни и стѣны крѣпости имѣютъ такой свѣжій и величавый видъ, какъ-будто они вчера только воздвигнуты.

Strada Reale такъ хороша, что едва ли можно описать ее. Здѣсь отели, церкви, библіотеки, прекрасные лондонскіе магазины и щегольскія лавки съ благовоннымъ товаромъ. По ней-то фланируютъ веселые молодые офицеры, въ пестрыхъ джакетахъ, которые слишкомъ узки для нихъ; моряки разъѣзжаютъ верхомъ, на лошадяхъ, взятыхъ изъ манежа; пасторы, въ костюмѣ опернаго Дона Базиліо, важно проходятъ вдоль нея мѣрными шагами; нищіе по профессіи съ криками преслѣдуютъ иностранца, и агенты берейторовъ, гостинницъ и разныхъ заведеній, выступая вслѣдъ за нимъ, выхваляютъ рѣдкія достоинства своихъ товаровъ. Домы, въ которыхъ продаются теперь ковры и помада, были прежде дворцами мальтійскихъ рыцарей. Перемѣна самая прозаическая; но она совершилась въ то время, когда люди, носившіе имя рыцарей, нимало не походили на воиновъ св. Іоанна. Геройскіе дни этого ордена кончились вмѣстѣ съ отплытіемъ послѣдней турецкой галеры, послѣ достопамятной осады. Великолѣпныя зданія построены во время мира, блеска и упадка ордена. Я сомнѣваюсь, чтобы «Auberge de Provence», гдѣ процвѣтаетъ теперь англійскій клубъ, была когда нибудь свидѣтельницею сценъ, болѣе романическихъ, нежели тѣ веселые залы, которые теперь даются въ ней.