Пути. Дороги. Встречи

Я расстался с Лисак Павловичем на берегу Югана. Ему было надо в направлении юрт Ярцемовых, а мне на север, в Угут. На прощание шаман мне сказал:

— Если что непредвиденное, то сразу ко мне. Вместе решим что делать. И не подставь Колю Кинямина, ему расскажешь всё как есть, без утайки, только перед поездкой на Кульёган.

Пожимая руку хантейскому жрецу и философу, я спросил:

— Как ты думаешь, что ждёт СССР в ближайшем будущем?

— В ближайшем будущем ничего, — грустно улыбнулся шаман. — Но в начале следующего десятилетия страна развалится. Запад с помощью Горбачёва отделит от неё все союзные республики. Мало этого, попытается расчленить и саму Россию. И будет близок к этому. Очень близок. Но Россия устоит.

— Тебе что, духи обо всём этом поведали? — спросил я.

— И духи, и не духи. Попытайся сам разобраться в том, что происходит, не слушая ни радио, ни телевизора. И тебе духи то же самое скажут.

Я смотрел вслед удаляющемуся на своём снегоходе мудрому ханту и про себя думал:

«Там, в Москве и в других столицах мира строят тайные планы, придумывают многоуровневые системы защиты своих делишек от общества. Но от таких, как он — мой друг шаман, дядя Ёша и хранитель, никакие грифы «секретно» не спасают. Эти люди знают о будущем больше, чем кто его нам навязывает. По сути, все трое предсказали одно и то же».

— Что же, придётся ждать развязки, — вздохнул я, заводя свой снегоход.

Весна пришла незаметно. В апреле спали холода и зазвенели ручьи. Через несколько дней Юган взломал свой ледяной панцирь и понёс на своих плечах горы белоснежного сахарного льда. Многие местные охотники отправились вслед за идущим ледоходом на весеннюю охоту. Один я никуда не торопился. Продуктов у меня хватало, а стрелять уток и гусей ради забавы я считал подлостью. Свободное от работы время я проводил в обществе книг и своих верных друзей. После ледохода в Угут с отдалённых юрт стали приезжать ханты. И я терпеливо поджидал приезда Николая Кинямина. Разлившийся Юган плескался своими мутными и тёмными волнами совсем рядом с моим домом. На воде под яром стояли две моих лодки: казенная «казанка» и недавно прибывшая катером из Сургута деревянная «Амурка», та самая, которую мне несколько лет назад подарил хранитель. Поглядывая на них из окна, я ждал, когда под яр к моим лодкам пристанет и «Прогресс» Кинямина. В конце мая Николай всё-таки приехал. Приколов свой «Прогресс», он быстрыми шагами поднялся к моему дому, и мы обнялись.

— Ты почему так поздно? — спросил я его.

— Без мотора я теперь: осенью ездил за покупками в Сургут, сняли тридцатку с «Прогресса» прямо днём, кое-как до дому на «Ветерке» допилил.

— А это что? — показал я на мотор, виднеющийся на его лодке.

— Из юрт Каймысовых привёз, от дядьки. У него этот «Нептун» лет пять как валяется. Вот он мне его и отдал. Потому и запоздал, что побывал у Каймысовых.

Позднее, за столом Николай рассказал о своей зимней охоте. Добавил, что хорошего соболевания не получилось. И виною всему оказался его отец Спиридон, который не пошёл на родовые угодья, боясь «маячки».

— Но ведь «маячку», как правило, видят на Кульёгане да и то в лунные ночи, ваши-то угодья от Кульёгана в ста с лишним километрах? — удивился я.

— Так-то оно так, — развёл руками Николай, — но души каких-то фей стали появляться и в наших урманах. Петро Асманов из юрт лумкиных утверждает, что видел «маячку» на своих родовых угодьях. Он так перепугался, что вообще после Нового года на охоту не пошёл. Потому и отец мой заупрямился.

— Ну а ты как считаешь? Может «маячка» навредить охотнику? — Спросил я Николая.

— Думаю, что нет. Но разве можно что-то объяснить таким, как мой отец? Он сам не знает, чего боится.

— Знаешь, Коля, давай сделаем так, — сказал я ханту. — У меня месячный отпуск, и я поеду с вами, но не в район юрт Киняминых, а на ваши родовые. Думаю, твой отец, если ты за мной последуешь, с нами поедет. Ты как, не против? Тем более мне пушнина не нужна, просто хочу тебе помочь.

— Конечно, я только «за», — засмеялся Николай. — Может, вместе старого и уговорим…

— Скажи, когда мне к вам в юрты приехать?

— Что сейчас решать? — отмахнулся молодой охотник. — В августе или сентябре я в У гуте всё равно появлюсь, там и решим.

Через несколько дней Коля Кинямин снова уехал к себе на стойбище, и я взялся за подготовку к предстоящей экспедиции. Первым делом мне пришлось смастерить себе лёгкую ручную нарту. Потом я заказал в экспедиции зимнюю палатку. В Сургутском охотсоюзе приобрёл к ней железную печь. Изготовил из стриженой лосиной шкуры сменные тёплые нырики и достал зимний меховой спальный мешок. К августу все приготовления были закончены. Оставалось дождаться приезда своего друга ханта. Николай появился в середине сентября и сообщил, что меня он ждёт в юртах Киняминых в конце октября.

— Как только выпадет мало-мальски снег, отправимся на «Буранах» к Кульёгану, — сказал он. — Там поставим палатку и займёмся промыслом.

— А как Спиридон? — спросил я молодого охотника.