Пути любви

Краем глаза, она успела заметить, как "Генрих", что-то сказав своим дамам, направился в ее сторону. Дамы довольно захихикали. Гейл энергично начала обдувать свое разгоряченное лицо, а потом и вовсе дала деру, не желая встречаться с наглым незнакомцем. Но тот опередил ее, загородив дорогу и степенно поклонился. Бежать дальше было бы трусостью.

- Куда же вы убегаете, моя прекрасная наяда? - проговорил "Генрих" приятным, вызывающим мурашки бархатным тоном. - Неужели я испугал вас?

Гейл недовольно поджала губы.

Ясно. Перед ней законченный ловелас. Распутник. Бабник. И очередной повеса. Почему-то некстати вспомнился Джослин...

Но почему-то вместо того, чтобы развернуться и уйти, она присела в шутливо-ироничном реверансе и ответила:

- Совсем нет, Ваше Величество.

Пока она приседала, "Генрих" погрузил взгляд в ее декольте. Он даже слегка покраснел, словно увиденное, явно его "порадовало". Гейл как можно быстрее поднялась, досадуя на себя за глупость, и уже хотела тотчас уйти, как "Генрих", словно прочтя ее мысли, завладел ее рукой.

Поднеся ее к своему рту, он слегка защекотал ее бородой, но не поцеловал. Так, один жест. При этом он так и не отрывал своего взгляда от ее груди, до тех пор, пока Гейл не дернулась. Он тут же словно опомнившись, интимно зашептал:

- Вы так ослепительно прекрасны!

- Надеюсь, ваше зрение не пострадало! - едко парировала она, раздумывая, как бы вырвать от него свою руку.

Он вдруг расхохотался.

- Моя дорогая, да у вас еще и прекрасное чувство юмора!

И вновь поднес к губам ее руку, но на сей раз поцеловал, глядя прямо ей в глаза.

Да, если не кривить душой, то теперь, когда он перестал смотреть на нее так вызывающе неприлично, она могла признаться себе самой, что он... приятен. У него оказались серо-голубые глаза. Что впрочем, неудивительно, у нее была явная склонность к этому цвету глаз...

- Поверить не могу, что такое сокровище и совершенно одна...

В его тоне звучал легкий вопрос, он словно бы ждал ее опровержения, но Гейл уклончиво сказала:

- Зато вы пришли сразу со всеми шестью женами.

"Генрих" оглянулся на группку своих "жен".

- Забавно, не правда ли? Никак не ожидал подобной встречи. Вначале, ко мне подошла только одна и тут же заявила на меня свои права, а потом вдруг появилась вторая, третья... Я чуть было не разорвался на части, до тех пор, пока не увидел вас и не подумал - это мое спасение!

- О, вряд ли меня можно причислить к богиням спасания.

- И не надо, моя прекрасная фея! Самое главное, вы не имеете никакого отношения к моим женам.

Его голос на мгновение потерял свою бархатную тягучесть и в нем прозвучала издевка. Гейл недоуменно взглянула на него. Но она так и не успела понять, над ней он издевался или над собой, потому как тот, вновь заговорил своим обволакивающим тоном...

- Вы действительно сказочная фея. Потому, сколь не всматриваюсь я в ваше лицо, не слушаю ваш голос, я не узнаю вас.

Гейл забеспокоилась, лихорадочно припоминая всех бывших знакомых, но тут же была вынуждена признать, что могла сказать тоже самое и о нем...

- Вы разве знаете всех присутствующих?

Повернув голову, она с удивлением отметила, что перед глазами все закружилось.

Что это с ней? Откуда, это ленная истома, полыхающий жар и предчувствие чего-то тревожного?.. Она не так уж и много выпила...

- Более-менее. - Словно издалека донесся до нее голос "Генриха" и она вновь повернула к нему лицо. - А если не знаю, то уже видел когда-либо, или знаю кого-нибудь, кто может познакомить меня с ними. Здесь люди одного круга... И все же, вас я вижу впервые. Вы приезжая?

- Это допрос? - придя в себя, улыбнулась она.

- Скажем так, здоровое любопытство. - Он улыбнулся в ответ.

- Тогда ваше любопытство здесь не уместно - это маскарад, и вряд ли окружающие пришли сюда, чтобы быть узнанными.

- Какая вы, однако, бойкая на язык леди. Но, вы правы, я сомневаюсь, что большинство присутствующих могли позволить себе многое из того, что они сегодня себе позволили, не будь на лице у них масок...

Он тут же начал перечислять знакомых ему "масок", занимавших высокие посты или известных своей добродетелью, которые нацепив на себя костюмы, словно, напрочь забыли кем они являлись и пустившиеся во все тяжкие. К примеру, известный поборник добродетели, и в частности судья, присудивший однажды оступившуюся девушку к позорной казни, на их глазах, бегал за разряженной пастушкой - недавно вышедшей замуж в третий раз, и каждый раз настигнув ее, задирал на той юбки. Пастушка визжала и вновь убегала, якобы за помощью к какому-нибудь мужчине, кидаясь ему на грудь и прижимаясь самым неприличным образом...

Время от времени, поглядывая на Элиота, Гейл с интересом слушала то, что говорил ей "Генрих". Этот мужчина, явно умел увлекать женщин. Они плавно перемещались по бальной зале, находя все новые и новые поводы для разговоров, один раз он даже пригласил ее на танец, но Гейл отказалась, помня об Элиоте, который кидал на нее выразительные взгляды, словно обвиняя ее в том, что он здесь невыносимо страдает, а она развлекается.