Пути на небо

Я всегда слежу за тем, кого какими-то неизвестными мне ветрами принесло оказаться в том месте, которое мне поручено охранять от инакомыслящих. Немногие, скажу я вам, решаются посмотреть мне в глаза. Иногда день за днем ко мне приводят одного и того же человека. Значит, другие исправляются под влиянием кого-то подобрее. Но бывает, что люди передо мной меняются каждый день. Вы думаете, что допрашивать ежедневно, не теряя силы воли, тяжело? Другим – да. Но мой гипнотический взгляд опытного полицейского усаживает сомнительную личность. Я наблюдаю за ней. Я слежу за каждым движением. Я жду ее реакции. Мы разделены только столом. «Руки на стол! Сидеть, на месте сидеть! В глаза смотреть, в глаза!», – и сила духа моей сомнительной личности оставляет ее. Вначале она перебирает какие-то символы на клавишах, но потом, сдавшись под моим давлением, выполняет приказ. Она смотрит на меня, не отрываясь. Моя воля заставляет не отрывать взгляда от меня, сдаваясь под моими атаками. Не все так умеют. Мне, для того, чтобы воздействовать на преступника, требуется говорить и говорить. Если моя частота кадров уменьшается, они отвлекаются, перестают бояться меня, начинают думать сами. Естественно, правильные мысли у них возникают редко. Говорят, в припадке злости они даже готовы вонзить в тебя неизвестно где найденную отвертку.

Я не люблю слишком хитрых правозащитников. Вот, один, по рассказам модема, писал письмо Санта Клаусу: жена на Новый год хочет новый дом в Нью Йорке, сын – чтобы я стал начальником компании с миллиардным оборотом в фунтах, а я – только защиты от экологических катастроф. Вот фрукт! Вот боец невидимого фронта! Но пусть не думает, что порядочности у сказочных волшебников не существует. Ему не ответил даже Дед Мороз из Москвы. Такие номера даже с помощью распределителей сигналов по оптическому волокну не проходят.

Моя доброта к заключенным безгранична. Если у моего подследственного выдается плохое настроение, он не всегда может выразить его словами. Мой, как и другие заключенные, даже боится слов. Именно поэтому я почти никогда не слышу от них разговоров между собой вроде: «Футбол смотреть будешь? – Боюсь даже сказать об этом громко, тут камеры установлены». Они боятся думать. Боятся камер. Но что они могут сделать, если человек перестает разговаривать? У них слишком плохое разрешение, чтобы передавать, что я показываю. Только поэтому я не могу транслировать матч еще и им. Почему заключенные так не любят их компании? Они плохо умеют говорить. То ли дело – я. Я готов говорить на любых языках и на любые темы. Хоккейный матч я показываю то почти точно подражая сразу тысячам голосов болельщиков, то почти идеально повторяя слова комментатора. Мне иногда кажется, что если бы мы собрались и устроили мозговой штурм, даже наши заключенные смогли бы стать подобными нам. Модем как-то рассказывал мне, что есть система соединения электроники с мозгом человека, которая уже напрямую может считывать его функции. Некоторые бренды предназначены для того, чтобы передавать задуманные числа и буквы. Но что моим преступникам буквы, если они почти никогда не разговаривают между собой около меня от неумения их сопоставлять? Конечно, иногда бывает, что и на них снисходит озарение. Но это не речь, достойная Демосфена. Они робко постукивают по клавишам и уже клавиатура и материнская плата говорят мне, что сейчас мой тупица готов поработать мозгами. Мы охотно показываем ему футбольный матч в прямой трансляции. Но надежды на его реабилитацию бессмысленны. Даже если мы увеличиваем четкость, думая, что он вместе со всем стадионом сейчас закричит: «Гоол!» он робко озирается на каждый шаг вокруг, боясь, что к нему незаметно сбоку подойдет шеф. Что ты боишься, вы ведь будете кричать вместе! Э готов показывать три трансляции одновременно и все в замедленном темпе, чтобы вы оба внимательно разглядели каждый кадр. Не все три я смогу показать в одном и том же темпе, но мы с материнской платой считаем, что так удобнее тренировать внимание. Мы же способны запоминать много и каждый раз (ну, почти каждый) снова обращаться к нужной ячейке памяти. Почему вы еще не можете делать то же самое в таком же темпе? И когда вы научитесь? Вокруг вас столько дисков и флеш-памяти, что я удивляюсь, как вы до сиз пор не догадались, к какому из своих гнезд их закрепить. Не бойтесь тока, ведь у вас тоже есть адаптеры, которые сделают его покалывание томами интересной литературы, который мгновенно станут радостью вашей первой учительницы языка из-за грамотности изложения точно по тексту. Дерзайте! Но почему вы всегда отказываетесь прижать к себе разъем модема, даже если он совсем новый. Глупцы. Или их надо снова просить? Но нет, до такой степени душевного здоровья мне заключенных не воспитать. Но я полон решимости и открываю все страницы со спортивными трансляциями по первому требованию того, кто садится передо мной.