Пути народов

А турецкий султан Махмуд II (тот самый, что захватил Константинополь, столицу Византии, и превратил его в Стамбул), когда ему не удалось взять защищаемый рыцарями-иоаннитами остров Родос, приказал объявить по всей Европе, что ищет специалиста, который бы составил план блокады острова и штурма его укреплений. Десятки англичан, немцев и французов явились со своими предложениями, хотя было ясно, что турки угрожают всем странам Европы. Награду султана заслужил «мастер Георг из Пруссии».

Можно, конечно, сказать, что такие авантюристы встречались во все времена и в нашем столетии их тоже можно найти. Но в том-то и дело, что для феодализма такая биография, как у Глинского, отнюдь не исключительна. С чего начинаются бесчисленные дворянские родословные в Англии и Германии, в старой России и Италии? С того, что такой-то, основатель рода, въехал из соседней страны. Можно вспомнить, что в России наиболее знатными среди дворян считались, наряду с потомками полулегендарного Рюрика, Гедиминовичи и Чингизиды, то есть люди, возводившие свой род к литовскому великому князю Гедимииу или к монголу Чингисхану.

Чапек в романе «Кракатит» создает фантастический вариант феодальной родословной.

«Довольно! — воскликнула Вилле, когда д’Эмон дошел до 1007 года; в тот год первый из Хагенов основал в Эстонии Печорский баронат, предварительно кого-то убив, дальше этого генеалоги, конечно, не добрались. Но господин д’Эмон продолжал: — Этот первый Хаген, или Агн Однорукий, был бесспорно татарский князь, захваченный в плен при набеге на Камскую область. Персидские историки знают о хане Ага не, сыне Гив-хана, короля туркменов, узбеков, сартов и киргизов, который в свою очередь был сыном Вейвуша, сына Ли-тай-хана Завоевателя. Император Ли-тай упоминается в китайских источниках, как властитель Туркмении, Джунгарии, Алтая и западного Тибета, вплоть до Кашгара, который Ли-тай сжег, вырезав до пятидесяти тысяч людей… О предках Ли-тая ничего не известно, пока науке недоступен архив в Лхасее… Гив-хан опустошил и разграбил Хиву, распространив свое ужасное владычество до Итиля — ныне Астрахани. Аган-хан следовал по пятам родителей, совершая набеги на Булгары — нынешний Симбирск, где-то в этих местах его взяли в плен, отрубили правую руку и держали в заключении до тех пор, пока ему не удалось бежать в Прибалтику, к ливонской чуди. Здесь он был крещен немецким епископом… и, видимо, в припадке религиозного усердия, зарезал… шестнадцатилетнего наследника Печорского бароната, после чего женился на его сестре; позднее с помощью двоеженства, установленного документально, он расширил свои владения до озера Лейпус. Смотри об этом летопись Никифора, где он называется уже „князь Аген“, в то время как эзельская запись титулует его „rex (король) Aagen“».

Тут на каждом шагу вымысел, сопряженный с прямыми историческими ошибками.

Но это, я бы сказал, хорошая модель того, что происходило на самом деле.

«…Из-за нескольких вшивых… бандитов, которых стыдился бы приличный человек… и вот из-за таких двух-трех гуннов эти идиоты замирают подобострастно, ползают на брюхе…» — говорит герой чапековского романа об отношении аристократов к такой родословной.

Патриотизм феодального времени не был похож на современный.

Феодал в средние века не имел права нарушить вассальную присягу, хотя бы принес ее государю чужой страны, но не чувствовал себя связанным с правителем своей родины, если не был его вассалом. Крупный военный, чиновник и писатель XVI века француз Брантом наивно рассказывает в своих мемуарах, как он собирался перейти на службу к испанскому королю, передав ему планы крепости, в которой был комендантом.

Патриотизм как верность родной стране родился в низах феодального общества, среди буржуа и крестьян. Бернард Шоу в своей пьесе «Святая Иоанна» осовременивает рассуждения епископа Кошона, возглавлявшего суд над Жанной д’Арк, но эти мысли и вправду могли тревожить священника-феодала в XV веке:

«…Мне, как священнику, открыто сердце простых людей; и я утверждаю, что за последнее время в них все больше укрепляется еще одна очень опасная мысль. Выразить ее, пожалуй, можно так: Франция для французов, Англия для англичан, Италия для итальянцев, Испания для испанцев… Когда она (Жанна д’Арк) грозит выгнать англичан с французской земли, она — это совершенно ясно — думает, обо всех владениях, где говорят по-французски. Для нее все люди, говорящие на французском языке, составляют единое целое… Могу только сказать, что это учение в самой своей сути антикатолическое и антихристианское — ибо католическая церковь признает только одно царство — царство Христово».

Феодальные границы до поры до времени не были подкреплены границами экономическими, связи между городами и селами внутри феодальных владений были немногим сильнее, чем связи, перекидывающиеся через границы.

Иным становилось положение по мере развития внутри феодального общества основ капиталистического строя.