Пути неисповедимы (Воспоминания 1939-1955 гг.)

Наконец наталкиваемся на остатки одной из рот нашего батальона. Говорят, что полк отступает на север другой дорогой и с началом бомбардировки они потерялись. Идем вместе по дороге на Лугу. К вечеру свернули налево и ночевали около деревни со странным названием Гора. Везде полно войск. Утром выясняется, что от нашего полка отбилась не только эта рота. Собирается целый батальон. Идем брать Псков — таков приказ довольно большой массе войск. Движемся по полю медленно. Подолгу лежим во ржи. В одном месте даже пообедали. Справа и слева постреливают. Вдали деревушка — непосредственный объект нашего наступления. За ней через поле город, а над ним в воздухе привязанный аэростат — наблюдательный пункт немцев. Над нами пролетело три звена наших бомбардировщиков. Стало совсем весело. Когда самолеты были над городом, рядом с нами начали вспыхивать грязноватые облачка. Отбомбив, самолеты развернулись и ушли.

Деревушка стала ближе. Стоит на возвышенном берегу маленькой речушки, к которой ведет пологий спуск. Когда мы стали двигаться по нему еще во ржи, из деревни началась по нам ружейно-пулеметная стрельба. Бегу, командую своими бойцами по всем правилам боевого устава. Во ржи еще ничего: короткая перебежка и падаешь на землю. Тебя не видно. Но вот рожь кончилась — чистый пологий склон к речке. Бежишь — а перед тобой фонтанчики из земли. Один ни в жизнь не побежал бы вперед. А смотришь — слева и справа перебегают, и ты поднимаешься и командуешь и бежишь тоже. Немцы, видно, нервничают, плохо метят: краем глаза вижу, что никто не остается на поле. Речка ближе, ближе. Из-за нее слышны крики: спасите, родненькие, помогите! На противоположном высоком берегу в земле прокопаны неглубокие пещеры и ниши, а в них прячутся жители деревни. Некоторые выбегают навстречу нам. А меж домов засуетились силуэты серо-зеленого цвета и начали исчезать. Прыгаем по воде, лезем вверх, врываемся в деревню. Немцев не видно. Между нами и городом картофельное поле и железная дорога. К ней бегут немцы. Палим вовсю. Стрельба кругом такая, что ничего не разберешь. Вдруг один схватился за бок, другой упал, а от стен домов полетели щепки. Скорей за угол. Выглядываем. Слева кусок поля. В середине его подозрительное шевеление. Так и есть — пулемет! Один из солдат пополз туда с гранатами, и стало спокойнее. Толчемся у домов и не знаем, что делать. И тут началось! Немцы открыли артиллерийский огонь по деревне. Нас как ветром выдуло из нее. Особенно туго пришлось за речкой на пустом поле. Какое-то время, по-видимому, очень недолго, вокруг творился страшный хаос из взрывов, поднятой в воздух земли и мечущихся людей. По спине, по голове бьют, как град, комья земли, в душе панический ужас без мыслей, без слов и одно только желание замереть и буквально влипнуть в землю. Наконец немцы переносят огонь дальше, и все мы бежим в том направлении, откуда только что наступали. Да, страшен первый обстрел, когда артиллерия бьет по тебе и попадает совсем близко.

Вижу почти всех из моей команды. Огонь ослаб, и мы уже не бежим, а идем и приходим на то место, где обедали. Но тут опять обстрел. Бежим вместе с знакомым помкомвзводом, грузином, раненным в руку. Бежим толпой по проселку, бежим с повозками, кухней, и немцам на аэростате, наверное, нас хорошо видно. Их артиллерия так и провожает нас. Приспосабливаемся к обстрелу. В какой-то короткий еле заметный миг ухо улавливает слабое, но страшное шуршание, и на удивление быстро оказываешься на земле без всякой на то внутренней команды. И в тот же момент в воздух летят комья земли, целые кусты, и все покрывает грохот.

С нами бежит политрук Грызлов. Еще перед началом войны он заказал шить себе сапоги, на его ногу — сорок седьмого размера — готовых не оказалось. Сапоги сшить не успели, и он отправился на фронт в тесных ботинках. Теперь он бежал босиком, труня над своим положением словами популярной тогда песенки о незадачливых японцах: «Наступали в полной форме, отступали без штанов». И так до темноты, пока немцы не потеряли нас из вида.