Пути непроглядные

Но он забыл предупреждение, и ел, и пил в дивном чертоге; наевшись же и напившись, увидел прекрасное ложе и заснул на нем. Ему снилось, что он очутился в аду, и демоны, ужасные видом, с огромными телами, покрытыми шерстью, со звериными мордами и острыми клыками, пожирали его тело. После ему приснилось, что он попал на небеса и беседовал с ангелами, чей вид был столь же прекрасен, сколь ужасен был вид демонов из первого сна, но мудрость ангелов еще превосходила их красоту.

Сказка

Дверь, за которой Рольвану предстояло искать Гвейра, на вид не отличалась от всех остальных – намеченный размашистыми линиями контур, как будто просто украшение стены, заполненный выпуклыми фигурками людей и животных. Каллах ударил в середину двери раскрытой ладонью, и камень послушно растаял, открыв клубящийся белым туманом проем. Рольван поежился про себя, вспомнив свой первый путь по бесконечной лестнице. Вслух сказал:

– Благодарю вас от всей души, великие боги.

– Теперь ты взялся за лесть? – хмыкнула Нехневен.

Кроме них троих, рядом был только Лафад да еще пес-призрак, безмолвной полупрозрачной тенью сопровождавший Каллаха. Другие остались за столом, и Рольван чувствовал себя намного свободнее вдали от их надменных взглядов и ухмылок.

– Даже не думал, – возразил он. – Я искренне вам благодарен, и…

– Хочешь моего благословения в путь? – перебил его Лафад. – Ни одна дева не устоит перед тобой, а мужества твоего хватит на всех, сколько бы там их ни нашлось!

Он выразительно покачал бедрами, демонстрируя, о каком мужестве идет речь. Рольван не сдержал улыбки:

– Ты очень добр, но я иду туда не за этим.

– Тогда я потом благословлю твой обратный путь, – и Лафад игриво ткнул локтем Нехневен в бок.

Та одарила его волчьим взглядом:

– Пусть сначала сумеет вернуться!

– Благослови его сама, Великая, – парировал Лафад.

– Сделай это, Нех, – поддержал его Каллах.

Богиня поморщилась, но шагнула к Рольвану, так близко, что он ощутил ее присутствие всей кожей, всем своим враз помутившимся рассудком. Сходство ли с Игре тому виной или ее божественное свойство внушать страсть, на какое-то время он весь превратился в одну пылающую жажду. Он и сам не понял, каким чудом сумел остаться неподвижен, когда губы богини коснулись его губ легким поцелуем и голос слаще всякой музыки прошептал на ухо:

– Ты найдешь то, что ищешь.

Рольван почувствовал, как она надела ему на шею тонкий шнурок, на котором висело что-то тяжелое, отлитое из металла. Потом Нехневен отступила назад, а он остался приходить в себя, мокрый от пота, красный от смущения и от возбуждения, которое было очевидным для всех. Пальцы растерянно ощупали продолговатый амулет на груди. Лафад одобрительно ухмылялся. На лице Каллаха отразилась неожиданная боль, и это привело Рольвана в чувство.

– Я пойду, – сказал он, отворачиваясь к двери.

– Я провожу, – так же коротко сказал Каллах и первым шагнул в туман.

Призрачный пес отстал от него всего на шаг. Рольван поспешил следом, не оборачиваясь, чтобы не повстречаться взглядом с Нехневен.

Так же, как в первый раз, не было ничего, кроме тумана и ступеней, твердых и надежных поначалу и зыбко колеблющихся, стоило задержаться на них чуть дольше, чем необходимо. На какое-то время Рольван снова лишился памяти, но холод идущего рядом пса постепенно заставил его очнуться. Призрак спускался бок о бок с ним, иногда мимолетно касаясь бедра, и был холоднее, чем лед и безмолвнее, чем тишина. Чуть дальше не то ощущалось, не то просто угадывалось по-человечески теплое плечо Каллаха. Его присутствие в этом странном месте между миров успокаивало, словно Каллах и вправду был тем, кем казался – не древним языческим божеством, а усталым и немного печальным воином, с кем не страшно оказаться рядом против любого количества врагов.

Прошло довольно много времени, прежде чем Каллах нарушил тишину.

– Идти долго. Ты можешь спросить меня о чем пожелаешь, – сказал он. – У тебя, должно быть, много вопросов.

– Много, – признался Рольван.

Туман заглушал голоса, они звучали будто сквозь плотную ткань. Каллах сказал:

– Задавай.

– Почему ты мне помогаешь? Что значит – вы в долгу перед Игре? И почему Нехневен так на нее похожа?

Ему почудилось, что воин улыбается: