Пути в незнаемое

В первое же утро нас повезли на гору Нгалиема, откуда открывается отличный вид на Киншасу и ее окрестности, как объяснила сопровождавшая нас очаровательная мисс Зала — местная студентка по факультету английского языка. Множество тугих косичек на ее голове рожками торчали в разные стороны, придавая ей большое сходство с морской миной, а ее стройный гибкий стан с непостижимым искусством был обернут в кусок ткани, выпущенной специально к Ассамблее. Изображения африканских животных на фоне карты заирских национальных парков чередовались на нем с портретами президента, едва ли не в натуральную величину.

Вид с горы Нгалиема, более известной под названием горы Стэнли, и в самом деле превосходный. Именно с нее обозревал Стэнли окрестности в конце первого своего трансафриканского путешествия около ста лет назад. Тогда он открыл миру вторую после Нила великую африканскую реку Конго, пройдя от самых его истоков в краю Великих озер до впадения в Атлантический океан. В те времена гора эта, как и ее окрестности, была покрыта девственным лесом, а в Конго плескались бегемоты, исправно пополнявшие продовольственные запасы экспедиции, и крокодилы, которые сами не прочь были поживиться ее участниками.

О бегемотах и крокодилах тут теперь давно забыли, увидеть их можно разве что в зоопарке, а на горе Нгалиема разбит парк с просторными ухоженными газонами, асфальтовыми дорожками, стриженными под машинку кустами и аккуратными аллеями. Здесь помещается официальная резиденция заирского правительства, театр под открытым небом, ресторан и прочие атрибуты цивилизованного мира. Въезд в парк охраняют обнажившие клыки каменные леопарды и почти столь же каменные солдаты в великолепных, украшенных султанами ярких перьев киверах из леопардовой шкуры, скорее всего синтетической, ведь и леопарды стали по нынешним временам большим дефицитом.

По берегам Конго выше по течению видны сразу две столицы, лежащие одна против другой на расстоянии полутора-двух километров: Браззавиль — столица Республики Конго — и Киншаса. Браззавиль на той стороне реки тонет в туманной дымке, а вот Киншаса видна хорошо. Со своими полутора миллионами жителей она простерлась на десятки километров. Толпа высоких современных зданий из стекла и бетона на берегу Конго, отделенная от горы Нгалиема голубым его заливом, — центральная часть столицы. Ее окружают бывшие «европейские» кварталы с утопающими в зелени виллами, а дальше тянутся бесконечные, унылые в своем однообразии «африканские» окраины с крохотными домиками и просто откровенными лачугами. Постепенно они переходят в загород, столь же унылый и непривлекательный: в душном мареве теряются белесые холмы с ржавыми пятнами гарей на склонах, редкими корявыми деревьями и зарослями колючих кустарников (с ними вскоре мы свели самое близкое знакомство). И дымы, дымы, оседающие на губах тревожным привкусом гари, — в Киншасе мы попали в конец сухого сезона, здешнюю «зиму», когда вовсю идет подготовка почвы к посевам и посадкам.

Все это более всего напоминало выжженную солнцем пустыню. На языке же ботаников перед нами была вторичная саванна, вторичная потому, что по естественным законам саванне тут не место и, если бы не вмешательство человека, ее тут и не было бы. По естественным законам тут место лесам, и еще менее ста лет назад, во времена Стэнли, долина Конго сплошь была покрыта лесами.

Вот почему окрестности Киншасы представляли для нас — биологов и географов — огромный интерес. Здесь можно было воочию понаблюдать и собственными руками пощупать, что же происходит, когда в этих условиях сводят леса, и еще очень хотелось по сохранившимся крупицам представить себе прежний облик этих мест. Очень помогло нам то обстоятельство, что Ассамблея проходила не в самой Киншасе, а примерно в часе езды от нее — в местечке Н’Селе.

И, наверное, мы вызвали немалое удивление, когда тут же после регистрации — сияющие устроители, толпа нарядных участников, — вместо того чтобы наслаждаться прохладой у фонтана или тянуть ледяное пиво под освежающими струями кондиционеров, вместо всех этих дарованных цивилизацией благ, бросились под палящим солнцем к видневшемуся на берегу Конго лесочку.

Островки такого леса с возвышающимися тут и там макушками пальм мы уже рассматривали с вожделением по пути в Н’Селе из окон автобуса, и вот наконец такой лесок в пределах досягаемости! Мы почти бежали к нему, но — увы! — вместо того чтобы торжественно ступить под его полог, ударились об него, будто о каменную стену. Признаюсь, чтобы не мешать мужчинам в их беспримерном штурме, я вынуждена была тихо отойти в сторонку. Примерно через час стенаний, рева и рычания они один за другим сдали позиции: по самым оптимистическим оценкам, им удалось углубиться в лес на 7–8 метров, а по более реалистическим — не более чем на 5.