Пути в незнаемое

Обратимся к самому Эйнштейну. В 20-е годы на вопрос одной берлинской газеты, где возникла теория относительности, он лаконично и однозначно ответил: «В Берне, на Крамгассе, 49». По этому адресу проживало в 1905 году молодое семейство Эйнштейнов. Сейчас там установлена мемориальная доска с надписью: «В этом доме в 1903–1905 гг. Альберт Эйнштейн создавал свою основополагающую работу по теории относительности». Кстати, это все, чем почтил Берн память своего прославленного жителя, — нет ни улицы, ни площади Эйнштейна, нет мемориальных досок на других его временных пристанищах… Со слов очевидцев швейцарский биограф Эйнштейна К. Зелиг сообщает: «В обеденный перерыв и по вечерам друзья нередко заставали молодого исследователя дома, погруженным в работу. Зажав в зубах сигару, он левой рукой раскачивал детскую коляску, а правой делал заметки, пользуясь чаще всего жалким огрызком карандаша». Очень возможно, что именно так и создавалась теория относительности, — она была закончена в июне 1905 года, а 14 мая Альберту Эйнштейну-младшему исполнился год.

Вместе с тем в конце 1919 года Эйнштейн признавался Бессо (который в это время уже не работал у Галлера): «Особенно меня заинтересовало твое намерение вернуться в патентное бюро, в этот светский монастырь, где зародились самые лучшие мои идеи…» По другому признанию самого Эйнштейна, и первые мысли об общей теории относительности (законченной в 1915 году в Берлине), этой, по единодушному признанию, наиболее красивой физической теории, также родились в Берне.

В общем, ситуация представляется довольно ясной и вполне естественной. Эйнштейн непрерывно и упорно размышлял над физическими проблемами, эти мысли не оставляли его ни на минуту. Конечно, и работа над патентными заявками не могла остановить могучий творческий процесс. Странно только, что, по воспоминаниям А. Ф. Иоффе, посетившего Берн в 1906–1907 гг., Милева, жена Эйнштейна, «сообщила с его слов, что он только чиновник патентного ведомства и о науке думать серьезно не может…» (Иоффе приехал поговорить с Эйнштейном о световых квантах, но их встреча тогда не состоялась). Неужели она не знала, чем еще занимается глава семьи, нянча малыша, неужели, наконец, не было ей известно, что зимой 1906 года ее мужу Цюрихский университет за диссертацию «Новое определение размеров молекул» присвоил звание доктора философии? Возможно, Эйнштейн в то время старался избегать контактов с профессиональными учеными — еще со студенческих времен они оказывались для него не слишком удачными. И достаточно сказать, что его теорию относительности, над которой он размышлял с 16-летнего возраста, Цюрихский университет в качестве диссертационной работы не принял, усмотрев в ней недопустимое пренебрежение авторитетами.

Он вполне удовлетворялся научными дискуссиями с прилично подкованными теоретически коллегами — экспертами. Одному из них, Бессо, он, как уже говорилось, прямо выразил благодарность в своей основополагающей работе по теории относительности «за ряд ценных указаний». А в 50-х годах Заутер рассказывал, что еще помнит, как однажды весной 1905 года, когда они вместе возвращались из бюро (заметим — не в самом бюро!), Эйнштейн радостно сообщил ему об открытии теории относительности и вскоре дал прочесть ему статью «К электродинамике движущихся тел». «Я изводил его целый месяц, — вспоминал Заутер, — приводя все доводы, какие только мог придумать, а он не проявлял ни малейшего раздражения; наконец, я убедился, что все мои возражения подсказывались предрассудками, характерными для физики того времени». Вне бюро Заутер занимался электродинамическими уравнениями Максвелла, пытался всячески «разъяснить» их. И Эйнштейн упорно размышлял над этими фундаментальными уравнениями. Но всякий раз, когда Заутер начинал излагать ему свои взгляды, он неизменно отвечал: «В этих вопросах я еретик». Эйнштейну уже давно было ясно, что электродинамика Максвелла несовместима с классической ньютоновской механикой и чем-то из них придется «пожертвовать». Весной же 1905 года он наконец понял, как реализовать эту, действительно еретическую по тем временам, мысль — результатом стала теория относительности.

Не только об уравнениях Максвелла шла речь у Эйнштейна со старшим коллегой. «Я еще помню, — писал он Бессо в 1952 году, — что у меня было много дискуссий с Заутером по моим работам в области статистической физики и термодинамики» (работы 1902–1904 гг. — Авт.). И еще вспоминал он: «Нужно сказать, что мы каждый день обсуждали научные вопросы, входя в Бюро» (снова заметим — Эйнштейн не пишет «обсуждали в Бюро»!).

Но время шло, и гению теоретической физики, конечно, становилось тесно в стенах галлеровского офиса. Осенью 1909 года Эйнштейн вручил директору заявление об уходе в связи с приглашением на профессорскую должность в Цюрихский университет. Говорят, что суровый директор чрезвычайно рассердился и воскликнул: «Это неправда, господин Эйнштейн. Я вам не верю. Это очень глупая шутка!» Никак не хотелось патриоту своего детища упускать столь ценного сотрудника.