Пути в незнаемое

Между тем вокруг собаки напряжение тоже спало. Разогнулись. Пошли помыли руки. Покурили. Съели по бутерброду с колбасой.

Края собачьей грудной клетки широко раздвинуты. В глубине, темное, упакованное в тонкий, плотный, как полиэтиленовый перикард, сильно и ровно бьется сердце. Подцепив пинцетом, перикард рассекают вдоль — и сердце с каждым ударом раздвигает края, само выталкивается наружу, выпрастывается, словно из тесной одежды. Теперь края перикарда подшивают к ране, подтягивая сердце из глубины вверх.

Под веточку коронарной артерии подвели и широкой петлей перекинули шелковую лигатуру.

Раз-два-а… Раз-два-а… Раз — вглядевшись, начинаешь различать, как, возникнув где-то у тонких ушек предсердия, упругая волна разливается вниз, по конусу сердца, до верхушки… Два-а… — общее расслабление. Раз-два-а… Заворожена сердечными биениями, впрочем, одна я — сторонний наблюдатель. Остальным не до того. Сердце — величиною со средний женский кулак. На его поверхности должно разместиться сегодня больше десятка электродов. И еще Нинина камера.

Нина первая. Сосуды, выносящие кровь, которой питалась сама сердечная мышца, сливаются в неровный лиловатый узел. Сюда Нина вшивает тоненькое прозрачное устройство — многокомпонентную проточную камеру. Таково официальное название прибора, на который лабораторией получен патент.

…Вспомните электрокардиограмму — исчерченную пиками в такт сердечных сокращений кривую. Теперь представьте, что до начала опыта, в норме, удалось записать одно-единственное сокращение; следующую запись — но тоже единственного сокращения — получили через одну минуту после начала инфаркта; третью — и опять единственную — скажем, через пять минут. Вот перед вами три записи, три графика. Сравнивайте, делайте выводы. Можно что-нибудь увидеть? Конечно. Но мало. В бурном, развертывающемся по неизвестным нам законам процессе мы произвольно выхватили всего три мгновения. А что между ними? Пропущено. Насколько больше можно было бы узнать, будь запись непрерывна!

Кардиограмму и пишут непрерывно. Что до биохимических показателей — о непрерывной их регистрации до недавнего времени не приходилось и мечтать. Даже и сегодня в хирургических клиниках во время сложных операций (когда следить за биохимическими изменениями крови необходимо) лаборантки через каждые столько-то минут шприцем берут у больного кровь на анализ и летят с пробирками в экспресс-лабораторию.

С помощью «проточной камеры» многие биохимические показатели можно регистрировать непрерывно — как кардиограмму, как частоту дыхания или температуру тела. Для клиники это неоценимо, и клинические испытания камеры уже начаты. Но клиника, как ни удивительно это звучит, на этот раз — боковой выход. Задумана и сделана камера была для эксперимента.

(Я была на апробации Нининой диссертации. Чувство удивления, редкое на заседаниях, явственно присутствовало в зале. Нина по образованию врач. Сидящие в зале — врачи. Каждый представлял, что значит — не переквалифицироваться, а доквалифицироваться до специалиста по физхимии. Что значит — наладить методы, одно сжатое описание которых занимает 160 страниц в диссертации. «Скажите, где вы этому учились?» — «Я работала на кафедре физхимии Ленинградского университета. В Тбилиси, в конструкторском бюро. В Московском институте химического машиностроения. Что бы я без них?..» Из выступления: «Изучать внеклеточный обмен лучше, чем это сделано в диссертации, сегодня невозможно…»)

В сегодняшнем опыте Нина записывает концентрацию ионов калия и натрия. Соотношение их внутри и вне клетки, грубо говоря, определяет возникновение возбуждения.

Как именно пойдет возбуждение по сердцу — дадут знать восемь электродов, которые сейчас располагают вокруг участка будущего инфаркта. Пройдет под электродом волна возбуждения — появится на записи электрический пик, «спайк». Восемь спайков, вспыхнувших друг за другом в разных точках миокарда, — это топография возбуждения. Как изменится она при инфаркте?

И еще электроды: для определения концентрации кислорода и водорода в зоне будущего инфаркта и вокруг нее.

Электроды — заполненные специальным составом стеклянные трубочки — каждый размером с тоненький короткий карандаш. Они укрепляются на сердце с помощью вакуума — по принципу медицинских банок. К гудению приборов, к громким, присвистывающим вздохам аппарата искусственного дыхания прибавился приглушенный вой вакуум-насоса. А кажется, наступила абсолютная тишина.

Сердце облеплено электродами. По цветным проводам — словно растянуто, разделено между приборами. Его уже и не видно почти, только при каждом сокращении туго вздрагивают электроды и трубки, идущие к насосу.

* * *

…С утра, от момента, когда включили приборы и ввели собаке морфий, прошел почти целый рабочий день. Все, что происходило до сих пор, по существу только подготовка. Сам опыт начнется сейчас и займет несколько минут.

Все, кто в комнате, подошли к собаке.

— Записала.

— Записан.

— Перевязывай.

— Даю. Раз!