Пути Востока

— Это вообще можно было ставить в пункт один, — уточнила Вика.

— Ты талантлива и красива, у тебя хороший слог — это четыре, — завершил я. — И еще — ты отлично готовишь.

— Это не профильное. И про слог — ты же ничего моего не читал, — замотала головой Вика.

— То, что ты хорошо готовишь, — это вообще самое важное, — не согласился я. — Когда я сыт — я добр. А коли я добр — вам всем хорошо. А по поводу слога — я слышал советы, которые ты даешь этим гамадрилам. Они абсолютно точные, емкие и ясные. Значит, ты умеешь выделять главное в теме и подавать это в выигрышном свете. Какие еще нужны подтверждения твоей талантливости? Так что ты — самая лучшая.

С этим Вика спорить не стала, погнала меня мыть руки и кормить. И кормила долго и вкусно.

Утром я встал свежий и бодрый, к тому же, в соответствии с поговоркой, утро было куда мудренее вечера. У меня возник план, может быть, немного притянутый за уши и содержащий слишком много «если», но его стоило попробовать реализовать.

— Чего сегодня делать будем? — потягиваясь, как кошка, спросила Вика.

— У меня есть дела в Файролле, но так, ничего горящего. У тебя, я так понимаю, предложение имеется?

— Ну я не знаю, — сморщила носик Вика.

«Ну я не знаю». Волшебная и великая фраза. Женщина, говоря: «Ну, я не знаю», — отлично понимает, что в этот момент в голове мужчины экспрессом пролетают тысячи возможных вариантов, от: «Придумай, как меня развлечь» до: «Все, милый, я беременна». Но что именно думает женщина, говоря это, — знает только женщина. А в отдельных случаях — и она сама не в курсе.

Но опытный мужик всегда знает, как противостоять этому злу.

— Ну я тогда пойду покурю, а ты определись с желаниями. И надо бы тебе халат свой купить сюда, тапки там. Ну ты сама решишь что.

И я ушел на балкон. Магические слова: «Надо купить» прозвучали, и голова Вики сейчас заработает в нужном направлении. Нет, шопинг с женщиной — это всегда зло, но шопинг с женщиной, с которой только начал жить, вполне даже приемлем. Она еще боится показывать свой хищный оскал, довольствуясь малым. Например, визитом в «Мегу». Это не так страшно и не так долго — что такое каких-то три-четыре часа. Вспоминая субботы с той же запропавшей (хвала небесам!) Элей и семи-, а то и восьмичасовые забеги по магазинам, я точно знаю, что все остальное — это фигня. И главное теперь, чтобы Вику на душевные разговоры не пробило. На что-то вроде: «Если мы купим сюда мне вещи, значит ли это, что наши отношения…» И бла-бла-бла…

Я затушил чинарик в пепельнице — давеча меня у подъезда остановил очень милый дядька из нашего дома, которого я частенько видел на лавочке то с книгой, то с газетой и про себя называл «Читатель», и как-то мягко пожурил за бросаемые вниз хабарики, по-семейному так, не ругаясь даже. Я проникся и откопал на антресолях ерундовину в виде унитаза, из которого вылезает рука и бычок затягивает внутрь, мне ее сто лет назад закадыка по армейке подарил.

— Ну надумала чего? — спросил я Вику, вернувшись в комнату.

— Да. Но вот только скажи — то, что мы купим мне вещи сюда, это что-то означает?

Вот черт. Началось. Так и знал!

Через час, убедив Вику в том, что для меня это столько значит, что просто с ума сойти, но при этом я абсолютно не посягаю на ее свободу (это, по-моему, ее маленько расстроило), а также договорившись о том, что в редакции мы отношения не афишируем (будто там слепые работают), мы наконец выбрались из дома.

Лето кончилось. Это было видно по прозрачной синеве неба, по свежести в воздухе, по удлинившимся юбкам девушек. Лето кончилось, но осень еще не вступила в свои права.

— А почему у тебя машины нет? Прав нет? — спросила Вика.

— Нет, малыш. Права есть, денежек нет. Ну в достаточной мере, — честно ответил я.

— Жаль, на машине быстрее. И удобнее.

— Согласен. Но мы поедем на метро и на автобусе — дольше, но романтичнее.

— В чем тут романтика? — не поняла Вика.

— Нас будут тесно прижимать друг к другу, и мы вместе будем противостоять дикой орде субботних покупателей.

Надо отметить, что в магазине Вика еще больше расположила меня к себе вдумчивым отношением к покупкам и спокойными манерами. Она не орала: «Овца», — вслед задевшей ее тележкой женщине, не махала костлявым кулачком у носа администратора, крича: «Я знаю знаешь кого?» — и не пилила меня за все, что происходит в мире. И даже не запретила мне посетить мой любимый KFC, сама, правда, съела там только какой-то кусочек тортика. То ли худеет, то ли просто фастфуд не любит. Да и ладно, зато я набубенился от души.

Поэтому я входил в игру в отличном состоянии духа и тела, в полной уверенности, что мой план выгорит. Бывают такие дни, когда все задуманное удается.

Подойдя к первому встреченному почтовому ящику, я написал Гедрону Старому. Письмо состояло всего из нескольких слов:

«Перстень. Селгар. У Кривого Ибрагима. Через час».

Через час я входил в духан. Ибрагим, завидев меня, подошел и рассыпался в витиеватых восточных приветствиях: