Путин

Правда, сам Степашин рассказывал потом, что с марта готовился план ведения боевых действий в Чечне: «Мы собирались выйти к Тереку в августе-сентябре. Так что это произошло бы, даже если бы не было взрывов в Москве. Я вел работу по укреплению границ с Чечней, готовясь к активному наступлению».

Боевики не ожидали, что получат мгновенный и жесткий отпор. В Дагестан перебросили дополнительные силы, и 11 августа началась крупномасштабная операция по уничтожению боевиков. Федеральные войска действовали умело, не так, как в первую чеченскую войну. Новая тактика формировалась под влиянием современного мирового опыта – подавление авиацией и артиллерией огневых точек противника, расчленение и окружение отрядов неприятеля, отказ от традиции брать населенные пункты к заранее установленной дате или к празднику.

Но тут произошла новая беда. Четвертого сентября 1999 года взорвали жилой дом в Буйнакске – погибло больше шестидесяти человек. Девятого сентября прозвучал первый взрыв в Москве, погибло почти девяносто человек, 13 сентября – второй взрыв, жертв было больше ста двадцати. И уже после того как боевиков выбили из Дагестана, прогремел взрыв в Волгодонске: семнадцать погибших… Это были хорошо подготовленные террористические акты.

Тогда возник резонный вопрос: почему же ФСБ при таком огромном и разветвленном аппарате не смогла предупредить эти страшные трагедии, которые унесли столько жизней? Удивляло и то, что проходил месяц за месяцем, а организаторы и исполнители террористических актов в Москве и других городах продолжали гулять на свободе.

В отсутствие достоверной информации ходили самые безумные слухи. В том числе писали о том, что эти взрывы были провокацией, организованной для того, чтобы получить предлог для нанесения удара по Чечне и тем самым обеспечить избрание Владимира Путина президентом. При этом ссылались на людей, которые якобы знают правду.

Предположение о том, что взрывы на самом деле были провокацией органов безопасности, – просто чудовищное. Но законы, которым повинуется массовое сознание, известны: пока не будет проведено полное расследование и не состоится открытый и гласный суд, люди могут предполагать все что угодно. Впоследствии сообщили, что дома взрывали не чеченские боевики, а участники подпольных исламистских организаций Карачаево-Черкесии.

В конце 1999 года руководители Департамента ФСБ по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом оценили работу своего ведомства как неудовлетворительную. Признали, что не смогли предотвратить террористические акты в Москве и других городах. В результате погибли триста пять человек.

Единственное, что доподлинно известно о работе ФСБ после взрывов, – это то, что чекисты вознамерились научить страну бдительности. Закончилось это дикой историей в Рязани, где тоже обнаружили взрывчатку, и жители целого дома всю ночь провели на улице в ожидании взрыва. А на следующий день руководители ведомства госбезопасности заявили, что это были учения и вместо взрывчатки там был сахарный песок. Чекисты решили проверить, хорошо ли работают их коллеги-милиционеры…

Никто из них не принял в расчет, что та страшная ночь в ожидании взрыва означала для жителей дома в Рязани: для женщин, детей, стариков. Тогда говорили, что чиновникам, которым наплевать на людей, не место на государственной службе. Однако ФСБ продолжала настаивать, что такого рода учения необходимы для того, чтобы поддерживать в народе дух бдительности. Рязанская история послужила поводом для нового всплеска слухов о том, что взрывы эти – на самом деле провокация. Пошли разговоры, что, дескать, в Рязани все-таки была заложена настоящая взрывчатка…

Тогда никто и представить себе не мог, что эти события радикально изменят политическую жизнь России. В конце сентября на пресс-конференции в Казахстане глава правительства Владимир Путин произнес фразу, которая сделала его знаменитым: «Мы будем преследовать террористов везде. В туалете поймаем, мы в сортире их замочим».

Путин стал символом порядка и стабильности. Народ поддержал его в значительной степени на эмоциональном уровне.

«Наружу выплеснулась вся масса недовольства, разочарования, мести, ярости, чувства собственной ущемленности. Мы не ожидали такой реакции, – рассказывал «Новым известиям» известный социолог Лев Дмитриевич Гудков, тогда заведующий отделом социально-политических исследований Всероссийского центра изучения общественного мнения. – Массовое общественное мнение совершенно ясно и определенно требовало смены руководства. На этом фоне и появился новый лидер, о котором не было ничего известно. Но первые же несколько жестов и легко опознаваемый приблатненный жаргон сделали Путина узнаваемым, он был сразу признан как свой.