Путин. Человек с Ручьем

— А вы к журналистам как относитесь: как к неизбежному злу, которое либо рядом с вами, либо все время пишет о вас?

— Есть разные журналисты. И если иметь в виду, что политическая журналистика всегда оппозиционна к власти, к ней нужно относиться как к боли: это неприятно, но она нужна организму.

— Тогда я вам доставлю еще одну боль.

— Ну.

— Помните, в книге «От первого лица» вы рассказывали о том, что однажды, когда еще были подростком, на лестнице подъезда загнали крысу в угол?

— А, было, да! А потом она погналась за мной! Я еле убежал.

— И после этого вы поняли, что нельзя никого загонять в угол.

— И очень хорошо понял. На всю жизнь.

— Скажите, а зачем же вы тогда загнали в угол Михаила Ходорковского?

— Почему загнал в угол? — удивился премьер. — Он несет заслуженное наказание. Выйдет на волю — будет свободным человеком. Нет, я уж точно не загонял его в угол.

— А вы следите за вторым процессом?

— Вторым процессом? Я когда узнал о втором процессе, очень удивился, спросил, что за процесс, он ведь уже сидит свое. Какой второй процесс? Но если такой процесс идет, значит, в этом есть необходимость с точки зрения закона. Не я веду это дело!

(Временами человек в темных очках и серой футболке за рулем искренне казался мне таксистом, к которому я подсел, разговорчивым таким человеком, которому хотелось скоротать время за длинной дорогой, потому он меня и подобрал.)

— Такое впечатление, что проблемы 2012 года для вас не существует — не потому ли, что вы для себя все решили?

— Нет, интересует, как и… хотел сказать, как и всех, но на самом деле больше, чем всех. Но я не делаю из этого фетиша. В целом страна у нас устойчиво развивается, нормально, я проблем больших никаких не вижу, ну кризис, конечно, нас немножко подзадержал, но, с другой стороны, помог сконцентрироваться на приоритетах… Главное, чтобы эти проблемы 2012 года не стащили нас с пути вот этого стабильного развития. Хотя, конечно, в такие времена происходят моменты политической борьбы, которые отвлекают общество и государство от экономики, но это та доплата, которую нужно заплатить, чтобы общество и государство остались конкурентоспособными.

— Скажите, в Мюнхене вы произнесли ту самую знаменитую речь. Как вы считаете, она актуальна сейчас?

— Я думаю, она была полезной. Потому что, по сути, я же говорил правду. Я же правду сказал!

— Но если даже и так, то ведь далеко не сразу. Прошел не один год, прежде чем вы осознали ее.

— Вы правильно сейчас сказали: я просто не мог осознать ее глубины. А не потому, что я не решался сказать. Или считал несвоевременным. А на самом деле все очень просто: как в быту. Нам сказали одно, а сделали совершенно другое. Причем в полном смысле этого слова надули! В ходе вывода войск из Восточной Европы генсек НАТО сказал нам, что СССР, во всяком случае должен быть уверен в том, что НАТО не будет расширяться дальше существующих на сегодня его границ. Ну и где же это все? Я так и спросил их. Им ответить-то нечего. Обманули самым примитивным образом. И кстати говоря, к сожалению, я должен это констатировать, и я без стеснения произнесу то, что сейчас скажу вам вслух: вот в такой большой политике такие элементы, как минимум элементы надувательства, встречаются нередко, и мы вынуждены это учитывать.

Сказать было правильно. Все жили по умолчанию: кто-то понимал, кто-то недопонимал.

Вот сейчас взяли нашего гражданина якобы за наркотики, увезли в Соединенные Штаты, его адвокат американский, выступая в суде, очень точно сформулировал проблему: российский гражданин в африканской стране обвиняется в контрабанде или там в незаконном обороте наркотиков. При чем тут интересы США? Никто не может даже ясно сформулировать! Они взяли гражданина чужого государства, тайно вывезли к себе. Ну куда это годится-то?!

В этом смысле то, что я говорил в Мюнхене, актуально и сегодня.

— У меня страшный вопрос рождается: вы что, не верите в перезагрузку?