Путин нюхал пизду вот такое с носом случилось

Лева насупился, но сказать ничего не успел, возможно, к счастью. Вместо него ответил Инго:

— Лев — не кто попало. Илья Ильич, все присутствующие, и вы в первую очередь, понимают, что у вас, взрослого, есть очень весомые причины сложить с себя обязанности Хранителя. И нам и вам здорово повезло, что у нас есть Лев. Правда же. А теперь будьте так добры, не препятствуйте. Все, что вы могли, вы уже сделали. Спасибо.

А старший Конрад посмотрел на бывшего Хранителя так, словно испепелить собирался.

— Схалтурили — так дайте другим за вас доделать, — припечатал он. — Вы, конечно, ни с какими крысами и статуями договариваться и не думали. Я полагаю, вы тянули до последнего — прикидывали, экстренный случай или ещё недостаточно, — ярился дракон. — Вот из-за кого города пропадают!

Филин с Инго переглянулись и одинаково безнадежно вздохнули.

— Я попробовал, — отбивался Смуров. — Я… Со статуями разговаривать, да ещё и в наводнение — вы что, книжек не читаете? Не знаете, чем это кончается? А крысы… Вы не понимаете, крыс я не могу. Правда же, я…

— Ах, значит, вы всё-таки верили в то, что со статуями можно беседовать. И не стали. Просто прекрасно. А мальчика, — Конрад не дал ему договорить и простер руку в сторону Левы, — я уверен, мальчика вы просто-напросто бросили на произвол судьбы. Там, под землей. А он об этом благородно умолчал. Между прочим, следовало бы извиниться…

— Да ладно, — Лева был как помидор. — Все обошлось. Проехали. Давайте дело делать.

Смуров поспешно сел в угол и обхватил себя за локти. Только бы больше не мучили! Так ведь не отстанут!

— Лев, ты оставшийся ритуал знаешь? — спросил Филин. Лева кивнул. — Да? А откуда? От кого?

— Молчи, Лев! — Инго даже замахал руками. — Мы все знаем, от кого! Молчи! Это неважно!

— Тайна Гильдии. Радинглен — город маленький, — иронически протянул Филин и посерьезнел. — Так что тебе осталось, Лев?

Сообщение о часах, гнезде птицы, пешей прогулке по городу и загадочных стихах не то чтобы кого-то обрадовало. Все, само собой, посмотрели на Смурова в ожидании разъяснений. И тут на Смурова, который не успел задуматься, что ещё за Радинглен, накатил нервный смешок.

— Вы что, всерьез полагаете, что я вам это скажу? — губы у него запрыгали. — Нет, вы правда считаете, что я ему не сказал, а вам — скажу? С какой стати? С чего это я должен вам настолько доверять?

— У меня под куполом сестра, — глуховато напомнил Инго. — А у Конрада — сын. Вам этого недостаточно, Илья Ильич?

— Вы мне ещё ничего не доказали! — шепотом взвизгнул Смуров. — Вы не доказали, что все это не спектакль и вы с ним не заодно!

Стало тихо. Лева придвинул себе табуретку и плюхнулся на неё. Филин бросил взгляд на часы. Конрад подошел к окну, отодвинул зеленую штору и выглянул наружу.

— О, да там интересно, — тоном, не сулившим ничего хорошего, протянул он.

— Что ещё? — прошелестел Смуров.

— Идите-идите, полюбуйтесь, Илья Ильич. Истолкуйте нам это загадочное явление, — мстительно поманил Конрад. — Если не ошибаюсь, это ведь именно по вашей части.

Прежде чем Смуров нашел в себе силы подняться, у окна сгрудились все.

На площади перед домом теснилась темная толпа статуй. Были там и кони — в основном без всадников, и орел, и пеликан, и лебедь, и павлин, и змея, и собака, и крупный каменный кот, и карликовые львы, и бесчисленные львы большие. И люди — с крыльями и коронами, в хламидах и мундирах, высоченные старцы с трезубцами и жезлами, толстые приземистые херувимчики, мускулистые атланты всех видов и возрастов. Насупленные кариатиды покачивались на шероховатых каменных хвостах, как русалки, выбравшиеся на сушу. Ангелы и дамы волочили по асфальту крылья и подолы. Площадь уже не могла их вместить, они стояли и на Каменноостровском, и на Большом — было видно, как вдали подтягиваются новые и новые силы. Те, у кого были крылья, молча и зловеще описывали над площадью плавные круги. В репродукторах стучал метроном, будто сердце у города билось все медленнее и медленнее.

Конрад задернул шторы, и серые сумерки стали ещё темнее.

— Надо что-то решать, — бросил он.

Все расселись по местам и минуты две молчали. Потом Инго потер лоб, и Смуров вдруг заметил, какие у него руки — как на полотнах старых мастеров, изящные, будто из мрамора выточенные. Только сплошь в веснушках.

— Ну, что будем делать? — негромко спросил Инго, не глядя на Смурова. — Дальше уговаривать?

Смуров весь сжался и замотал головой. Ему хотелось заслониться, как от удара.

— Нет так нет, — просто сказал Инго и повернулся к Конраду. Дракон неотрывно смотрел на лежащую на столе Книгу, призывно сияющую теплым молочным светом. И трубку набивал на ощупь.

— Все равно она нам ничего не скажет, — произнес Конрад, и по его голосу было совершенно ясно, что он сам себе не верит.

— Она не откроется до особого распоряжения, — напомнил Филин.

Конрад вскочил, отвернулся от стола и снова уставился в окно.

— Инго, там же Константин. И Лиза. Может быть, всё-таки откроешь её?