Путин по Фрейду. Тайное и явное

Для нашей непосредственной цели из того, что было сказано, вытекает уже многое: пытаться избавиться от агрессивных склонностей людей бесполезно. Нам говорят, что в некоторых счастливых районах земли, где природа в изобилии дает все, что требуется человеку, существуют расы, чья жизнь проходит в спокойствии, и где не ведают ни принуждения, ни агрессивности. Я едва ли могу поверить в это…»

Эти довольно пессимистичные взгляды Фрейда отражены и в его лекциях по психоанализу. По Фрейду, все человеческие существа наследственно эгоистичны и социально конфликтны, а преступное поведение есть следствие поврежденного Супер-Эго и, возможно, слабого разграничения основных понятий, таких как независимость и зависимость, агрессия и ее контроль, чувственность и отказ от нее.

Супер-Эго может быть в то же время чересчур строгим (разве не таким оно было в советский период, когда моральные установки «строителей коммунизма» требовали немыслимого совершенства от человека?), ожидая от индивидуума высокоморальных поступков. Нереалистичность требований подобного характера приводит человека к ощущению хронического беспокойства и дискомфорта из-за чувства вины по поводу несовершенных им дел. Фрейд считал, что преступное поведение в таком случае является реальным результатом конфликта между истинными потребностями и жестким «суперэго». Чувство вины постоянно довлеет, поэтому человек провоцирует наказание со стороны собственной совести, совершая антиобщественные поступки.

Впрочем, ученики Фрейда склонны были считать преступность следствием не столько требовательности, сколько слабости Супер-Эго. При таком положении Супер-Эго неспособно воздействовать на человека через его совесть, а значит, и подавлять необузданные эгоистичные желания, направленные на удовлетворение любой ценой. По мнению У. Уайта, человек рождается преступником, а его последующая жизнь – процесс подавления разрушительных инстинктов, заложенных в Ид. Преступления совершаются, когда Ид выходит из-под контроля Супер-Эго. Особенностью личности преступника является неспособность его психики сформировать полноценную контролирующую инстанцию Супер-Эго. Уайт считал, что большинство мотивов преступного поведения во многом совпадают с желаниями, устремлениями типичного обывателя.

Английский криминолог Э. Гловер дал собственную трактовку сущности преступности. По его мнению, это явление есть своеобразная цена приручения дикого от природы зверя. Преступность, утверждает Э. Гловер, представляет собой один из результатов конфликта между примитивными инстинктами, которыми наделен каждый человек, и альтруистическим кодексом, устанавливаемым обществом. Если применить эту трактовку к России 1990-х годов, то мы увидим, что примитивные инстинкты индивидуума, атрофия чувства вины и совести вообще не сдерживались никаким «альтруистическим кодексом» общества, – напротив, общество само погрязло в примитивных инстинктах. Надо ли удивляться вседозволенности, невиданному «выплеску» преступности, самым отвратительным преступлениям, которые совершались в эти годы?

Гиперкомпенсация в Кремле

Мы уже упоминали о гиперкомпенсации (греч. hyper – сверх, compensare – возмещать) в своей книге. Гиперкомпенсация – это особый вид компенсации, в результате которой удается занять доминирующее положение по отношению к другим.

Термин «компенсация» был введен Фрейдом, а затем стал центральным понятием в индивидуальной психологии Альфреда Адлера, где компенсация понимается как дополнительные усилия, которые необходимы для деятельности, чтобы восполнить недостатки (физические или личностные) конкретного человека. Так, например, если человек с ограниченными возможностями занимается спортом, то это является компенсацией.

В отличие от обычной компенсации, гиперкомпенсация позволяет не только возместить недостатки, но и достичь такого уровня, который позволяет почувствовать свое превосходство над другими людьми. Поскольку при гиперкомпенсации человек вдвойне расходует жизненные ресурсы организма, то это может приносить вред человеку, истощая его как морально, как и физически.