Путин после майдана. Психология осажденной крепости

Пенсия по возрасту – фабрика смерти

Россия готовится к повышению пенсионного возраста. Это неизбежно, ведь средний возраст населения растет с каждым годом. Думая о повышении, мы привычно оглядываемся на Запад и успокоено замечаем: у них пенсионный возраст 65, а то и 67 лет. Ну, значит, и нам можно повышать.

Как это получается, что, без конца твердя об интеллектуальном и творческом потенциале России, мы занимаемся заимствованием устаревающих социальных моделей? Комплекс неполноценности по результатам неудавшегося строительства социализма?

Пенсионерство по возрасту – одна из таких устаревших социальных моделей. Труд – это не проклятие, от которого человек всю жизнь мечтает избавиться, дожив до пенсии. Труд – это содержание жизни и, отстраняя человека от участия в общественном труде, его, по сути, отстраняют от участия в жизни, принуждая к угасанию, деградации и быстрой смерти.

Гуманитарные технологии тоже могут быть прорывными. Хотя они и не «нано», и не графен, и никакого Сколкова для их внедрения строить не надо. Россия, страна с богатейшей гуманитарной историей, интереснейшими философами и психологами, которые остались малоизвестными на Западе, имеет шансы преуспеть именно на гуманитарном фронте. Тем более что именно на этом фронте очевидно назревают глобальные перемены. Смысложизненные ценности, семейные и родительские устои, абрисы рынка труда и пенсионной системы – все это сегодня или уже или в текучем, или в размягченном и собирающемся вот-вот поползти состоянии. Остро требуются новые подходы к социальной реальности: новые ценности, новые границы «прекрасно-отвратительно», новые модели, герои и антигерои. Без всей этой «беллетристики» ни одно общество жить не может. Без этого оно быстро превращается в биомассу – среду, из которой другие, структурированные общества могут черпать новые элементы для своих растущих и усложняющихся систем. Один такой неприятный поворот от структуры к среде Россия уже совершила в 90-е годы. И сегодня мы все испытываем на себе, каково это – быть средой в окружении систем. Утрата смыслов и идеалов оказалась вещью куда более жестокой, чем это представлялось. А когда в ответ говорят – да ведь никто давно не верил в этот бред – коммунистические идеалы, – необходимо пояснить: дело не в том, верили мы в них или нет. Система ценностей, даже вызывая недоверие, неприятие, пренебрежение, оставалась системой координат, отталкиваясь от которой, люди определяли свое местоположение в жизни. Теперь этой системы нет. К европейской системе ценностей мы не пристали, другой – своей – тоже не выработали, соответственно, и оказались в положении распавшейся структуры, из которой окружающие системы вычерпывают сильные фрагменты, присоединяя их к своим системам. Никакой идеологии – чистая химия. Хотим сохраниться как страна – должны заняться созданием новых структурных решеток – новых смыслов, вокруг которых могут расти и развиваться люди, сохраняясь как народ, а не превращаясь в биомассу.

* * *

Один из самых болезненных социогуманитарных нарывов всей Европы – старение населения, растущая армия пенсионеров. Это более чем актуально и в России. Как-то даже министр Татьяна Голикова имела опрометчивость обмолвиться, что, мол, к сожалению, число пенсионеров у нас растет. Естественно, ей тут же досталось от блогеров всех мастей. Но это лицемерная реакция, вывернутая наизнанку, чтобы лишний раз припечатать представителя властей. На практике российское общественное мнение вполне консолидировано ужасается росту количества пенсионеров.