Путинократия. Человек власти и его система

Сторонники Кремля жалуются, что западный взгляд на Россию «сформирован менторской надменностью, нежеланием учитывать факты и злорадством в отношении спотыкающегося ныне, но грозного ранее соперника времен "холодной войны"»[490]. Газета «Вельт» благосклонно относится к «этапу авторитаризма», то есть к явлению, которое, по мнению историков, погубило еще Николая II и привело к ленинскому перевороту. «Скорее всего, царю удалось бы спасти династию, если бы он в первое десятилетие своего правления… перешел бы от автократии к конституционному строю», — пишет Орландо Файджес в своей превосходной книге «Трагедия народа»[491]. Тех, кто критикует Путина, «Вельт» призывает «уважать Россию»[492], характеризует российского избирателя как «продажного» и высказывает сомнение в том, что он «не по принуждению счастлив идти к урнам для голосования». Здесь возникает вопрос, кто больше уважает Россию — те защитники кремлевского курса, которые полагают, что этот народ не вполне созрел сам решать свою судьбу, или критики, которые требуют демократии. Конечно, русские с полным правом должны пользоваться уважением. В культуре и науке, сердцем и душой — у них немало оснований быть гордыми за себя. Но не за свое тоталитарное прошлое, из которого делает идеал сегодняшняя пропаганда. Это их заслуга, что от этого прошлого — в отличие от тех же немцев, например, — они избавились мирно, своими силами, заплатив высокую цену: коллапс в экономике, неразбериха переходного периода, миллионы русских остались в государствах, ставших иностранными…

Противников возврата к авторитарному прошлому в России далеко не так мало, как это стараются представить СМИ. Иногда сопротивление даже оказывается успешным — как, например, протест против строительства газопровода непосредственно по берегу Байкала весной 2006-го. Демократическим силам требуется поддержка. Это был важный сигнал, когда федеральный канцлер Ангела Меркель во время своего первого визита в Москву в январе 2006 встретилась с правозащитниками. Она жила в ГДР, следовательно, об особенностях советской системы знает не только со слов третьих лиц. Поэтому ей намного легче распознавать потемкинские деревни и замечать «почерк КГБ». Даже если ей далеко не все нравится, она, разумеется, будет стараться наладить с Кремлем хорошие отношения. Кроме того, в отличие от многих других западных политиков, Меркель не должна позволить запрячь себя, как «доброжелательный идиот», на что надеется оппозиция (когда-то Ленин этими словами осмеивал своих наивных сторонников на Западе)[493]. Критики Кремля надеются на «эффект Квасьневского»: в разгар украинской революции 2004 года президент Польши, его литовский коллега Валдас Адамкус (бывший гражданин США) и главный дипломат ЕС Хавьер Солана съехались в Киев, чтобы помочь в разрешении конфликта. Высокопоставленные революционеры возмущались позднее, что «наивных европейцев», Солану и Адамкуса, старый режим обвел вокруг пальца, заставив сначала убрать людей с улицы, а затем вынести решение спорных вопросов на переговоры. В какой-то мере это было похоже на то, как в 1989-м от лейпцигских понедельничных демонстрантов потребовали не выходить больше на улицу и усесться с Хонеккером за стол переговоров. А Квасьневский, как «опытный западник», сумел разгадать тактику режима, встал на сторону оппозиции и смог убедить европейских коллег.