Путинократия. Человек власти и его система

16 месяцев спустя, в июле 2004 г., президент Путин подписывает Указ № 870. Некоторые разделы документа остаются в тайне, но даже опубликованные показывают, что ФСБ снова получает полномочия, похожие на полномочия КГБ. Глава службы безопасности с этого момента имеет ранг министра. Контроль мощного аппарата не предусмотрен, над ФСБ теперь только президент. После нововведений ФСБ получает функции контроля органов правосудия. Прокуратура же лишается права принимать какие-либо меры против лица, которое «тайно оказывает или оказывало помощь» секретной службе; ФСБ не дает более никаких разъяснений органам правопорядка и правосудия об «организации, тактике, методах и средствах» своей работы[52]. Таким образом, служба безопасности в лице своих сотрудников фактически наделяется охранной грамотой в отношении расследований против нее. «Речь идет о попытке восстановить КГБ», — говорит Анна Нейстат, директор Московского бюро организации по защите прав человека «Хьюмар Райтс Вотч», и сознается: от этой новости у нее по спине забегали мурашки[53].

Как признавался Путин в июне 1999 г., будучи еще главой ФСБ, агент секретной службы остается агентом на всю жизнь. Те, кто принял эти слова за одну из шуток Путина, позже убедились в своем заблуждении. Доверенное лицо Путина, Виктор Черкесов, в 2004 году дает интервью, обратившее на себя большое внимание, о том, что в КГБ служили отнюдь не палачи, доносчики и душители свободы, а храбрые бойцы, защищавшие страну от тех, кто являлся «инструментом чужой, злой воли», под которыми он имел в виду агентов Запада[54].

Таким образом, спустя четыре года после вступления Путина во власть диссиденты и противники режима снова стали врагами, а сотрудники КГБ — храбрыми защитниками Родины (Советского государства) от злых империалистов. Черкесов работал вместе с Путиным в управлении КГБ в Ленинграде, где как один из последних начальников ведомства продолжал преследование диссидентов, в то время как повсюду в стране уже царила гласность. Сегодня он стоит во главе службы по борьбе с наркотиками, которое в народе называют «управлением по торговле наркотиками», и опирается на штыки тысяч вооруженных подчиненных.

Чекисты, то есть агенты службы безопасности, по мнению Черкесова, являются «сильными и активными патриотами», на плечах которых сегодня, как и раньше, лежит «тяжелая ноша охраны российской государственности». Как говорит генерал, основа новой государственности — «чекизм». В этой идеологии государство является всем, а все остальное — ничем. Кто против государства, в частности против секретной службы, которая защищает страну, тот является врагом России. Иными словами, настоящей угрозой для России является не вездесущая коррупция, беззаконие и произвол в службе безопасности, а критика «секретных агентов».

Конечно, высказывания Черкесова, несмотря на его тесные связи с Путиным, можно воспринимать как личное мнение. Однако против этого свидетельствует то, что представитель данного мировоззрения очень часто выступает на государственных телеканалах и в верных Кремлю СМИ, в то время как многих либералов запретили показывать на экранах. Стране угрожает опасность, Россия окружена врагами, Россия как осажденная крепость — таковы на данный момент лейтмотивы телевидения, радио и прессы, и они могут иметь опасные последствия, на чем мы позже более детально остановимся. Представление КГБ элитой советского общества не только опасно, но и попросту противоречит историческим фактам, из которых далеко не все обнародованы, поскольку центральное управление КГБ, открыв свои архивы на короткий срок, в начале 1990-х годов снова их закрыло. «Чекисты всеми средствами пытаются держать правду под замком», — жаловался Никита Петров из правозащитной организации «Мемориал»[55].

В «Черной книге КГБ» бывший сотрудник Комитета Василий Митрохин и британский эксперт по секретным службам Кристофер Эндрю впечатляюще описали внутренние, типичные для системы слабые места службы: даже прослушивание западной поп-музыки рассматривалось как большая опасность для страны и строго контролировалось, на что отводились большие ресурсы. Аппарат КГБ беспомощно увязал в нереалистичных планах: как, например, завербовать Вилли Брандта[56], Оскара Лафонтена[57] и других европейских политиков. Подобные безумно смелые проекты возникали из основного убеждения КГБ, что каждый может быть подкуплен или стать жертвой шантажа.