Путинский федерализм. Централизаторские реформы в России в 2000-2008 годах

Очевидно, что Президента (ранее Путина, а теперь Медведева) полностью устраивает Госсовет как площадка, на которой задают правила только он сам и его Администрация . Глав собирают, когда и где считают нужным, выслушивают советы по заранее сформулированным вопросам, при этом последними можно распорядиться как угодно. Но было бы заблуждением назвать Госсовет сугубо декоративным органом. Он используется для обеспечения связи Центра и регионов, для обкатки различных замыслов и проектов, для получения дополнительной информации и альтернативных оценок, для государственного pr. Тем более что темы заседаний Госсовета и президиума обычно весьма важные.

Например, в 2005 г. на президиуме обсуждались перспективы развития авиационной промышленности, меры по обеспечению россиян доступным жильем, вопросы развития аграрно-промышленного комплекса, состояние безопасности дорожного движения и пр., а на Госсовете – очередные реформы федеративной системы, меры по реализации приоритетных национальных проектов и т. д. 26 августа 2005 г. на выездном заседании в Казани Путин подвел итог почти пятилетней работы Госсовета: «Он стал не только местом диалога федеральной и региональной власти, но также общегосударственной площадкой для обсуждения самых злободневных вопросов внутренней и внешней политики, проблем государственного и хозяйственного строительства».

4

Отличным подспорьем в деле централизации и непосредственно «зачистки» регионального права стал ряд решений Конституционного Суда, в первую очередь Постановление от 7 июня 2000 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай и Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации». Президент и его Администрация не имели непосредственного отношения к его вынесению, однако трудно поверить в то, что судьи сформулировали свои правовые позиции без оглядки на кампанию, развернутую Кремлем [78] . (Неслучайно тогдашний полномочный представитель Президента в Конституционном Суде Михаил Митюков [79] заявил сразу после оглашения Постановления, что слушал его «как песню» [80] .)

Поводом к рассмотрению Конституционным Судом положений алтайской Конституции стал запрос Главы республики Семена Зубакина, который конфликтовал с частью региональной элиты, в том числе с руководством Эл Курултая (парламента). На Алтае в свое время приняли Конституцию, помимо прочего закреплявшую полномочия депутатов согласовывать назначения и освобождения от должности всех без исключения руководителей республиканских органов исполнительной власти. Естественно, Зубакина это не устраивало, и он хотел, чтобы судьи признали эту норму не соответствующей федеральной Конституции. Кроме того, ему было необходимо выбить из рук своих оппонентов такое оружие, как конституционные положения об отрешении Главы от должности либо в случае подтверждения факта совершения им умышленного преступления Верховным Судом республики еще до самого рассмотрения уголовного дела, либо по итогам его отзыва всенародным голосованием, инициированным из-за утраты им доверия избирателей или грубого нарушения Конституции России, Конституции Алтая, федеральных и республиканских законов. Применительно к последнему Зубакин попросил также проверить конституционность нормы об отзыве главы Закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов…» [81] . Заодно, очевидно, чтобы заинтересовать федералов в своем деле, он оспорил положения алтайской Конституции о том, что все природные ресурсы, находящиеся на территории республики, принадлежат ей в качестве достояния (собственности), о том, что городской и районные суды образуются и действуют в том числе в соответствии с республиканским законом, и, главное, о суверенитете Алтая. В запросе ставились под сомнение и некоторые другие нормы Конституции.